Стейнир легко вскочил на своего скакуна. Они неспешным ходом двинулись вглубь территорий. Из-за холма показались другие шенсеры — пару жеребцов и, видимо, их мамочки. Вот к ним и направился Стейнир.

Я отошла от ограды. Пожалуй, на сегодня с её изучением надо закончить — лучше потом расспрошу самого мастера. У близлежащего дерева я остановилась, опёрлась о ствол спиной и сложила руки на груди. Отсюда открывался замечательный вид на… лошадок. Да, именно их. Кто знает, когда мне ещё предоставится ещё такой шанс поразглядывать этих необычных созданий? Жаль только, что все же далековато, но хотя бы так.

Самообман в очередной раз не помог. Статная фигура всадника удерживала мой взгляд. Я пыталась его отвести — без толку. Взор упорно возвращался к Стейниру и я продолжала любоваться его уверенной посадкой, естественностью, с которой он держался в седле, чёткие движения, в которых не было ничего лишнего, словно все выверено. А потом я поняла — конь не подчиняется ему. Нет! Тут было что-то другое. В том смысле, что шенсер слушался своего седока, но было это… в общем, странно. Ну разве можно сказать, что животное радо служить человек? Разве только что про собаку…

Я уже хотела было уйти, продрогла изрядно, да и вдруг неудобно стало — стою тут, смотрю чересчур пристально… Стейнир резко развернул коня и вновь приблизился к границе своего участка. Он спрыгнул, отбросил поводья, явно зная — скакун никуда не денется, и подошёл к ограждению.

— Желаете прокатиться? — Стейнир упёрся руками в перекладину и кивнул в сторону своего коня.

Захотелось как ребёнку заверещать: «да!» и подскочить, победно взмахивая руками.

— Не откажусь, — спокойно ответила я.

— До ближайшей калитки, — на миг он задумался, — минут десять.

И посмотрел на меня с вызовом.

А вот за дальнейшее эдель Фордис посадила бы меня под домашний арест минимум на месяц.

— Ничего, я так. — И подошла к ограждению. Правда, тут же с тоской осмотрела плотную теплую юбку — неудобно будет перелазить.

Теперь уже Стейнир смотрел на меня с восторженным изумлением.

— Вот только меня же просто так ваша защита не пропустит, — заметила я.

— Да, конечно.

Он подошел и положил руку на перекладину.

— Прошу, — и взмахнул другой рукой, приглашая.

«О превеликий Рауд, только бы не упасть! И зачем я вообще решила доказать то ли ему, то ли себе, что вполне себе лишена предрассудков и вообще, уверенная в себе барышня, которая не боится даже вот таких препятствий? Ну дуреха же, самая настоящая», — все это проносилось у меня в голове, когда я взбиралась по перекладинам.