— Бесконечно долго. — Он горестно вздохнул и потерся носом о мою шею. — Но если для тебя это так важно…

Я развернулась, чтобы обнять его и жарко прошептать на ухо:

— Спасибо, спасибо, спасибо!

Слегка колючую щеку покрывали мои поцелуи.

— Однако с моими родителями будет так, как я уже сказал.

Я застыла. Пришлось прочистить горло и ответить:

— Если для тебя важно поступить именно так…

Я никогда не говорила ему о своих чувствах. Стейнир воспринимал это спокойно, считая, что удел мужчин об этом говорить. А еще лучше — доказывать. При этом никаких сомнений не выказывал.

— Когда ты поняла, что любишь меня? — тихонько спросил он.

Я вновь обернулась, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Не знаю. Не могу выделить какой-то конкретный момент. — Я пожала плечами. — Но еще в самую первую встречу, когда только тебя увидела, ощутила что-то такое… может тогда уже пришло осознание, что это не случайность.

— И все же, — настаивал жених.

— Наверно когда ты ел мои пирожки на ярмарке. — Стейнир хмыкнул. — Меня посетило стойкое женское понимание: я готова печь тебе пирожки всю жизнь. Правда, потом испортил все твой спор с Астелом.

— А он-то тут причем? — недовольно поинтересовался Стейнир. Я пальцем расправила складочку у него между бровей.

— Тогда мне показалось, что ваше противостояние — противостояние конкурентов, конезаводчиков. А я лишь повод.

Стейнир замялся.

— В том числе. Поэтому Джет все правильно сделал, что влез. За что я ему благодарен.

— Так вот зачем…

Я отошла от него. Это все уже в прошлом, но стало обидно, неприятно.

На мою попытку еще отодвинуться, Стейнир никак не прореагировал. Никакого недовольства — только прижал меня крепче к себе. И принялся шептать на ухо: