— Вы зря связались с моим родителем. Он бы вам все равно ничего не сказал.

— Это вряд ли, — зло скривил губы Юхно, одновременно скрещивая на груди могучие руки, — рано или поздно ему надоело бы терпеть боль, и все равно бы он непременно признался.

— Нет, он упертый, — настаивала прекрасная дочка, мельком окинув взглядом родителя, который оглядывал всех присутствующих с неограниченной ненавистью, грозно «сверкая» злыми зрачками, — если уж он что-то решил, то его уже не свернуть никакими пытками. С монеткой же этой, вообще, история путанная, — и тут, заметив у него под ногтями острые швейные принадлежности, всплеснула руками и, с мольбой глядя в глаза Аркадию, запричитала жалостным голосом, — выньте, пожалуйста, выньте скорее иголки, только тогда я продолжу.

Ковальский словно ждал, что к нему обратятся с подобной просьбой, он, ни с кем не советуясь, бросился к связанному мужчине, который словно обезумел от боли, что выражалось в полнейшем ее игнорировании, и извлек все острозаточенные предметы, причиняющие ему мучительные страдания. Ярена, видя, как ради нее старается этот мужчина, лишний раз убедилась, что в стане неприятеля появился преданный друг, готовый ради нее на все, и, заручившись таким образом его почти бездумной поддержкой, она продолжала более чем уверенно:

— У папы действительно есть точно такой талисман. Он достался ему от отца, а тому от нашего деда. Перед смертью мой дедушка передал сыну страшное завещание: «Спрятать этот ужасный предмет подальше и ни в коем случае, и ни при каких обстоятельствах никому его не передавать», — пояснив, что на нем висит древнее ужасающее Заклятье. Это стало уже нашей семейной традицией — хранить эту реликвию, не допуская к ней никого посторонних. Однако, мой папа решил обезопасить меня от такой ужасной обязанности и спрятал вещицу, как ему казалось, довольно надежно.

— Ты ведь знаешь, где он ее хранит? — не смогла удержаться от вопроса Виктория.

— Отец думает, что спрятал ее так, что никто не сможет найти, — продолжала юная прекрасная дивчина, — и это было бы, действительно, так, если бы каждый раз, когда родитель напивается до беспамятства, он разве не в сотый раз не пересказывал мне историю проклятья этой огромной «монеты», не забывая указывать, где она спрятана.

— Ну, а в силу женского любопытства, — восхищенно расширив прекрасные глазки, закончила мысль рассказчицы восхитительная Багирова, — как не страшил тебя этот предмет, ты не смогла удержаться, чтобы лично его не увидеть?

— Да, это было именно так, — согласилась Ярена, опустив книзу потупленный взор.