— Я буду готова через пару минут, так что извольте удалиться… — собрав остатки гордости, высокомерно произнесла Эвилина.

— Время пошло, принцесса, — как-то слишком спокойно сказал архимагистр, и от этого сделалось не по себе.

— Садист… — прошипела сквозь зубы она.

— Вовсе нет, — парировал тёмный декан. — Просто отвечаю "любезностью" на "любезность"… — он насмешливо оглядел Лину и вышел.

Как сказала магистр Трэлис, первые две пары будут общие у всего первого курса, а на третью поток разобьётся на факультеты и разойдётся по разным аудиториям. Преподаватели подвели адептов к залу внушительных размеров, выполненному в виде амфитеатра, проследили, чтобы все зашли внутрь, и удалились.

— Это тоже пространственный карман, — прошептала Альвиноре подруга, когда они спускались в самый низ, чтобы занять так любимую Аль первую парту. В аудитории уже находились адепты прикладного факультета, тёмный только начал подтягиваться.

Историю магии вёл ректор. Аль заслушалась его рассказом, чуть не забыв, что нужно записывать. Среди известных и могущественных магов глава академии особо выделил профессора Димира Владаса, который был его наставником во время учёбы в Линнской академии. О дальнейшей судьбе этого заслуженного мага ректор умолчал, поэтому Альвинора так и не поняла, жив он или уже покинул этот мир, но ей, безусловно, очень захотелось это узнать. Темп повествования у профессора Брангарда был замечательный, так что рука в конце пары не отваливалась и могла выдержать ещё как минимум одну пару конспектирования.

На большой перемене Аль в компании Лелии сходила в столовую, потому что живот, оставшийся без завтрака, начал активно протестовать против дискриминации. Она познакомила дриаду с Магдой, которая по секрету шепнула, что на полдник будет очень вкусный десерт и она, если что, отложит девушкам по порции.

На поход в комнату времени уже не оставалось, и Альвинора поспешила обратно в аудиторию. Следующим занятием шла теория магии, которую также читал профессор Брангард, а опаздывать в первый же день на урок к самому главе академии совершенно не хотелось. Здесь писать пришлось гораздо больше, нотируя не только теоретические выкладки и термины, но даже формулы и схемы заклинаний. Для Аль это было впервые, и она с любопытством наблюдала, как написанные заклинания "оживали". То ли дело было в зачарованной тетради, то ли в чернилах, то ли в самом заклинании, но схема или формула превращалась в движущееся изображение того, что должно было создать или преобразовать заклинание, а потом обратно в буквы или цифры и снова в картинки… Вскоре конспект пестрел немаленьким количеством подобных мини-магофильмов.