Виктор смотрел на неё. Получилось вот так — глаза в глаза. Раз, два, три, четыре — стучало сердце…

— Ладно, я пошутил, — Виктор улыбнулся. — Шучу-шучу. Ты ешь.

Портал в Фатино был тоже за пределами замковых стен, на пляже между скал. Амулет-бусину Виктор надел себе на запястье. Уянн встал за спиной Кати, прикасаясь к её плечу. Виктор — перед ней, держа за руку. Она, получается, между ними. Как разделитель. Или, наоборот, связующее звено.

— Потом верну тебе амулет, он твой, — сказал Виктор, — эй, кот, ты можешь пока и остаться. Заряда мало, ещё выкинет где-нибудь. Айя сообщит кому надо, что ты не сбежал.

— Ничего, мой айт. Я всегда найду дорогу в Манш, — заявил кумат, на что Виктор только качнул плечом.

— Крутни бусину, Кать, — и протянул ей руку.

Поворот. Щелчок. Темнота. Пропали небо с россыпью звёзд и ветер, и шум волн. Потом звезды и небо и ветер вернулись. Точнее, они снова были, другие. Небо припрятало часть звёзд, а морозный ветер не пах морем. Внизу чернело ущелье. Громада Манша вырисовывалась впереди, мерцали огоньки на его стенах и в окнах башен. И под стенами.

— Ты здесь, кот?

— Да, мой айт, — отозвался Уянн позади Кати.

— Молодец.

Они оба смотрели вниз, под стены. Там ходили люди с факелами. И ещё там… Катя поняла, наконец, что это было такое. Это догорали погребальные костры.

— Ты говорила, что вчера ночью Данир сам увёл отряд в рейд? В человеческом облике? — спросил Виктор.

Она кивнула.

— Ладно, — уронил он. — Молчи пока. Я послушаю. И не пугайся, у меня глаза… иногда светятся, в общем, это нормально.

— Не испугаюсь…

— В крепости нет врагов, айт, — подал голос Уянн. — Я уже вижу. Я могу сходить.

— Помолчи и ты, кумат, — глаза Виктора менялись, наливаясь янтарной зеленью, становились волчьими.

На человеческом лице это выглядело, прямо скажем, очень странно.

Наконец Виктор поднёс к губам сложенные лодочкой ладони, и громкий, переливистый волчий вой понёсся над горами. И едва он стих — из крепости прозвучал ответный, как показалось, тоже долгий и обстоятельный.