— Стучи! — велел Киаран командиру Выродков.

Тот побарабанил в дверь:

— Ёрк! Здесь лорд Верховный констебль. Открывай!

— Спит, наверное, или психов проверяет, — предположил воин и повторил: — А что случилось-то?

Командир ударил в створку сапогом:

— Ёрк! Чёрт бы тебя подрал! Открывай!

Проскрежетала щеколда. На пороге возник огромный человек в стёганом гамбезоне и суконном подшлемнике. На поясе связка ключей. В руке кистень — палка, к одному концу которой была прикреплена цепь с зубчатыми крючками.

Киаран вышел на вылетающий из помещения свет и, глядя на надзирателя, почувствовал себя карликом.

Ёрк осмотрел его с головы до ног. Кивнул командиру:

— Только вы и милорд. Остальных не пущу. — И посторонился, пропуская их внутрь.

В будке было холодно. В промозглом воздухе воняло дымом и чем-то протухшим. В подставке потрескивал факел. На топчане скомканное одеяло, сшитое из лоскутов. С крюков, вбитых в стену, свисали плётки и цепи. В углу стоял мешок.

— Не думаю, что от меня много пользы, — произнёс Ёрк, раскачивая цепь кистеня. Крючки оставляли на земляном полу следы-царапины.

— А ты меньше думай, — рыкнул командир. — Рассказывай всё, что знаешь.

— Белые монахи приходят, когда им вздумается. Нам приказали их впускать. Они же Чистильщики душ. Мы впускаем.

Киаран заглянул в бадью со следами пищевых отходов на дне и стенках:

— Кто приказал?

— Эти… Клирики из Просвещённого монастыря. Безумный дом… Как это сказать правильно?

— Находится в ведомстве монастыря?

— Точно! — обрадовался надзиратель. — Клирики… Забыл слово.

— Изучают болезни.