Рэн упёрся локтем в подлокотник кресла:

— Я одно не могу понять. Как ваша опытная монахиня умудрилась ошибиться при установлении срока беременности моей жены?

Настоятель прокашлялся:

— Такое случается, когда женщина не может дать чётких ответов на наши вопросы. Тем более что организм вашей супруги обманывал её на протяжении нескольких месяцев.

— Почему королеву и её ребёнка бросили?

— Камень в мой огород, — откликнулся клирик Хааб, потирая нос. — Я обещал прислать сиделку, но закрутился и забыл. А когда вспомнил, подумал, что сиделка не нужна, раз за ней не пришли. А ребёнок… Он зачат в блуде, плод грехопадения. Наш монастырь такими детьми не занимается.

Янара вздёрнула подбородок:

— Ваши слова… ваши грязные подозрения не смогут сделать меня несчастной. Мой сын зачат в браке. Я счастлива, что бы вы ни говорили.

Хааб покачал головой усмехаясь:

— Ваше упорство просто поражает.

Лорд Айвиль сделал шаг вперёд:

— Достопочтенные монахи-клирики! Позвольте мне задать несколько вопросов.

— Мы слушаем вас, милорд, — ответили те с готовностью.

— Скажите, способна ли хрупкая женщина выносить и родить крупного ребёнка?

Монахи переглянулись.

— Ну же, поройтесь в своих рукавах, — настаивал Айвиль. — Может, там завалялся ещё один огрызок ваших многовековых трудов? Найдите хоть одну запись, где женщина такого же телосложения, как наша королева, выносила крупного ребёнка и благополучно разрешилась от бремени. Меня интересует, как она рожала и сколько прожил её ребёнок.

— Чтобы дать полный ответ, надо просмотреть не одну книгу, — произнёс настоятель монастыря. — Но думаю, что такое было.

— Я отвечу, — подала голос мать Болха. Дворяне резко обернулись к двери. — У нашей королевы узкий таз. Я понимала, что крупный ребёнок застрянет во время родов, поэтому строго следила за её питанием. Если бы она доходила свой срок до конца, она бы родила маленького ребёнка.

— Случалось ли такое, что хрупкая женщина проходила в тягости положенный срок, а родила слабого ребёнка? — вновь спросил Айвиль.

Монахи рассмеялись: