Он кивнул:

— Я постараюсь.

Пиршественный зал с трудом вместил в себя такое количество людей. Лорды с жёнами и придворные, сановники и послы, прославленные рыцари и коннетабли городов, Святейший отец и высшие чины духовенства сидели за столами, заставленными всевозможными яствами, и за фазанами и павлинами в оперении не видели, кто сидит напротив.

Почти три часа гости преподносили новобрачным дары. Последние дарители комкали фразы, истекая слюной от запахов. Наконец слуги унесли подарки, и публика с жадностью набросилась на еду. В зал хлынули жонглёры, музыканты и певцы.

Рэн потягивал вино и поглядывал на окна. Барисса, предчувствуя беду, держалась из последних сил. Лейза подсовывала сыну то крылышко куропатки, то ломоть форели, фаршированной яйцами. Потом заменяла полную тарелку чистой и снова предлагала то или иное яство.

— Тиер, — обратилась Барисса к сидящему на ступенях помоста менестрелю. — Спой что-нибудь для души.

Он переговорил с музыкантами и под полнозвучный аккомпанемент запел о чистой любви благородной дамы и простого солдата.

Рэн допил вино и наклонился к матери:

— Проследи, чтобы гости ни в чём не нуждались.

— А ты куда?

— Я скоро вернусь.

— Ты плохо выглядишь, — встревожилась Лейза. — Заболел?

— Есть лекарство от любви?

Лейза сжала его руку:

— Рэн… Милый…

Он вымучил улыбку:

— Тогда я обречён. — Повернулся к жене. — Прости. Мне надо ненадолго отлучиться.

Барисса сидела ни живая, ни мёртвая, наблюдая за супругом. Он поговорил с лордом Айвилем, потом подошёл к дворянину с обезображенным лицом и вместе с ним покинул зал.

Лейза не выдержала. Спустилась с помоста, приблизилась к столу для высокопоставленных сановников и прошептала лорду Айвилю в ухо:

— Куда он?