— Отпустит? Он отдаст её на растерзание толпе!

— Нет, — протянул советник. — Нет, мой правитель. В Авраасе живут набожные люди.

— Вы оглохли, Джиано? Брат назвал её ведьмой. Как поступают набожные люди с ведьмами?

— А мы её пособники, — откликнулся Крикс. — Если на площади соберётся хотя бы треть горожан, плюс две тысячи Братьев, они задавят нас вместе с Маликой.

Советник прошёлся подрагивающими пальцами по пуговицам рубахи:

— Мой правитель, разрешите мне увидеться с Праведным Отцом.

— Поздно, Джиано.

Эш посмотрел на сторожевые вышки, окинул взглядом площадь:

— Надо отловить всех волков. Дайте мне три часа, мой правитель.

Через десять минут Адэр и Крикс направились в постоялый двор. Эш побежал к защитникам. Джиано встал на краю помоста лицом к городу и чистым мелодичным голосом запел молитву.

Часть 31

***

В коридоре непривычно ярко горела лампа. Час назад престарелый селянин очистил стекло от нагара, поменял фитиль, долил керосин. Оживший свет, влетев в келью, выхватил из темноты стену позади лежанки. Обычная стена, какая и должна быть в подземелье: серая, влажная, в солевых разводах и трещинах. Кто-то нацарапал на податливой глине: «Мне больно, и больно каждый день. С болью ложусь и с ней встречаю утро. Но однажды что-то произойдёт, и всё изменится!»

Лежа на прогнивших досках, Малика водила пальцем по надписи, будто писала сама. Изломанный почерк, огромный восклицательный знак, как крик человека, доведённого до отчаяния, но всё ещё верящего в спасение.

Послышались неторопливые шаги. Малика села, поправила на коленях рваный подол платья.

Избранный переступил через порог и оглянулся на замершего в коридоре Сиблу:

— Мне нужен свет.

Сибла снял лампу с крючка. Войдя в келью, поставил на пол.

— Благодарю тебя, Праведный Брат. Теперь оставь нас.

Сибла скрылся из виду, но далеко не ушёл — шуршание его плаща затихло слишком быстро.