Самааш кивнула:

– Да.

– Это девочка.

Самааш вновь кивнула.

Малика попросила Хатму принести с кухни несколько ножей – самых острых – и какой-нибудь очень крепкий спиртной напиток. Выпустив её из ванной, закрыла двери, посмотрела на мать-хранительницу и столкнулась с ненавистью в глазах. Это лучше, чем слёзы. Ненависть вызывает ответную злость, которая вынуждает спорить с судьбой.

Фейхель отошла в дальний угол и словно вычеркнула себя из числа присутствующих в комнате.

Вскоре Малика установила в высокий стакан ножи лезвием вниз, залила их виноградным спиртом и, усевшись на бортик ванны рядом с Хатмой, приготовилась в любую секунду прийти Мебо на помощь.

Шло время. Мебо колдовал над животом, нашёптывая что-то на языке климов. Самааш, измученная бессонной ночью, слабела прямо на глазах. Схватки были редкими и короткими. Малика запаниковала.

Наконец Мебо хлопнул в ладоши:

– Ну что? Готовы?

– Ребёнок повернулся? – спросила Малика.

– Немного, но мы с ним договорились. – Мебо протянул руку Самааш. – Вставайте, мамочка.

Малика решила не вмешиваться и ни о чём не спрашивать. Страж держался уверенно, явно зная, что делает.

Мебо намочил полотенце и дал его Самааш:

– Мойте пол, мамочка.

– Не могу.

– Наклоняйтесь через силу и мойте! – повысил тон Мебо.

Кряхтя и издавая тихие стоны, Самааш елозила тряпкой по кафельной плитке. Пятилась, шла вперёд. Вдруг, присев, схватилась за живот и, открыв рот, хрипло задышала.

– Хорошо, хорошо, схватки участились, – приговаривал Мебо, поглаживая её по спине. – Давайте ещё немного. Знаю, вы устали, очень устали, но так надо.

Минут через десять велел Самааш выпрямиться и… поднять его.