– Теперь моя очередь, – сказала Фейхель, приблизившись, и забрала у Мебо ребёнка.

Малика открыла кран, помыла над ванной руки, умылась. Боясь повернуться лицом к матери-хранительнице, посмотрела на Иштара. Казалось, он был полностью поглощён разглядыванием кафельной плитки под ногами – совсем как начальник строительства, который вдруг обнаружил, что плиточник до неузнаваемости исказил узор.

Раздался тоненький писк. Тотчас прозвучал голос Самааш:

– Доченька… жива...

– Слава Богу, – пробормотал Мебо и подставил голову под струю воды.

Малика рассмеялась. Подбежала к Фейхель, обняла её сзади за плечи:

– Я ведь обещала!

– Не тряси меня, – проворчала мать-хранительница. – А то сама будешь завязывать пуповину.

Малика обвила руками шею Мебо и поцеловала его в щёку:

– Молодец!

Мебо кивнул и, побледнев, уселся на пол:

– Что-то мне не по себе.

Малика устремила взгляд в потолок:

– Я смогла! – и закружилась по комнате, напевая и пританцовывая.

– Её надо зашить, – проговорил Мебо.

– Я всё сделаю, – откликнулась Фейхель, с улыбкой наблюдая, как Самааш целует малышку.

Успокоившись, Малика взяла бутылку с виноградным спиртом и обратилась к Иштару:

– Выпьешь?

Он упорно продолжал смотреть в пол.

– А я выпью.