Архимаг деловито раскрыл ловушку, телекинезом вынул из него трепыхающегося зверька. Нож, молнией блеснув в воздухе, одним взмахом снес крысе голову, а затем вдруг стал таять и исчез.

— Ну вот, напился крови и убрался обратно, в свой мир. Здесь такая вещь и в самом деле была совершенно лишней! — Стэнниоль брезгливо испепелил крысиный трупик и встряхнул руками, сбрасывая с них остаточную магию. — Думаю, вы призвали его сами. Сейчас нам некогда этим заниматься, но я бы рекомендовал вам больше времени уделять изучению собственных способностей. Все-таки магия хаоса должна быть управляема. Что же, коллега, ваша проблема решена, теперь мы можем ехать.

Монбазор наконец уселся на сиденье рядом с молодым дознавателем, я запрыгнул внутрь, и карета двинулась. По обе стороны от экипажа поскакали конные гвардейцы.

Пока мы ехали, архимаг взял хозяина в оборот, подробно расспрашивая его о наших вчерашних приключениях. Избавившись от ножа, Монбазор заметно повеселел и отвечал складно и уверенно.

Я не принимал участия в разговоре, подремывая под сиденьем. Понятно, что глава сыскной стаи знает о моих способностях, но меня всегда учили не демонстрировать их посторонним без крайней необходимости. Кроме того, хозяин и так справлялся. Конечно, что некоторые моменты я бы изложил точнее, а что-то он просто забыл, как, например, недобро следящий за нами телевизор в одном из карманов на изнанке, но я не вмешивался. Человеческая память несовершенна, это мне известно. А делиться воспоминаниями архимаг пока не требовал.

Первая половина пути до полигона заняла менее часа. Мулы развили приличную скорость, даже гвардейцы, путешествовавшие верхом на лошадях, заметно от нас отстали. Но после столь бодрой пробежки последовала остановка на дорожной станции — наш «транспорт» проголодался.

Лишь только карета въехала во двор, снаружи поднялся шум и гам. Я постарался первым проскочить в приоткрытую дверь и рванул к ближайшей обочине. В такой толпе никто вниз смотреть не будет, могут запросто все лапы оттоптать. Со всех сторон к нашему экипажу спешили станционные рабочие — помогать распрягать мулов. Голодные, они становятся агрессивными и нервными, могут сильно искусать друг друга, отбирая еду. Поэтому для кормежки их обязательно распрягают и разводят по разным стойлам.

В ожидании своей порции животные нетерпеливо пританцовывали у кормушек, постоянно оглядываясь по сторонам и пробуя на зуб все, до чего можно было дотянуться. Бортики, столбы опор, перекладины были щедро украшены подобными отпечатками — видимо, здесь успело «расписаться» не одно поколение.