— Странное у тебя какое-то представление о дружбе, — задумчиво, словно бы разговаривая сам с собой, произнес Роан, — извращенное. Но дело не в этом. Мне просто непонятно, почему ты пришел ко мне? Уголовные преступления, даже тяжкие, — не моя компетенция. Не я веду это дело.

— Хватит! — Абзалов и не думал менять линию поведения. Он был уверен в своей победе. А еще от внимательного взгляда Валерьяна не укрылось перемигивание Шермера с незнакомкой в коридоре. Абзалов не знал ту женщину, хотя отметил, что она довольно хороша собой, блондинка, хрупкая, миловидная… Немного простовата, на первый взгляд, но при желании из нее можно сделать очень даже светскую красотку. Сделав себе мысленную пометку, обязательно разузнать о том, кто она такая и что ее связывает с Шермером, Валерьян довольно усмехнулся. Он не сомневался, что что победа уже у него в кармане. Иначе просто не могло быть. Валерьян Абзалов не проигрывает. Никогда, никому и ни в чем! — Роан, это уже не смешно. Ты понимаешь, зачем я здесь. Не надо юлить, мне доподлинно известно, что именно это дело ты держишь под личным контролем. И я прекрасно помню, как ты защищал этого парня… как там его? Гардов? Еще осенью. Хотя, стоит признать, что и в том случае, его участие во всех тех трагических событиях было очень даже непонятно. Но, боги с ним. Что было — то было. Сейчас меня не интересуют те события. Дело в другом. Мой сын. И то, что на его доброе имя брошена тень. Ты прекрасно знаешь, как в наше время важна чистая незапятнанная репутация. Я просто не могу позволить, чтобы репутация моего наследника хоть в чем-то подвергалась сомнению.

— Лучше нужно было воспитывать… наследника, — хмыкнул Шермер. — И учить нужно было… тоже… лучше, основательней. Объяснять, что деньги и громкое имя не всегда обуславливают вседозволенность и безнаказанность.

— Роан-Роан-Роан, — покачал головой Валерьян. — У тебя у самого есть дочь. И ты не хуже меня знаешь, что малейшее сомнение, пара фраз, оброненных вроде бы случайно, могут привести к совершенно непредсказуемым последствиям.

Шермер сумел удержать лицо. Он не вздрогнул, не моргнул, ничем не выдал тех чувств, что всколыхнулись в груди, когда Абзалов заговорил о Лиз. Что ж, Валерьян сам подписал себе приговор. Своими словами, намеками, тем, что посмел вообще коснуться неприкосновенного — семьи. Такого Шермер не прощает.

— Ты так рьяно бросаешься за защиту этого… парня, — тем временем продолжал Абзалов, не замечая, как над его собственной головой сгущаются тучи. — И, честно, признаться, я не понимаю почему? Обычный… бандит, ничего из себя не представляющий. Таких нужно пускать в расход при малейшей возможности. Да мир станет чище, если его упрятать за решетку! Впрочем, меня это волнует в последнюю очередь. Хочешь ты защищать дружка своей дочери — пусть! — произнеся последнюю фразу, Валерьян все же осекся, заметив, как нехорошо сузились глаза его собеседника.