– Ты и в самом деле носил ее под нагрудной пластиной?

– Всегда, – сказал я, запихивая брошь поглубже под одежду.

– Несчастный Инис-Требс.

Она устроилась на своем обычном месте – на подоконнике, откуда могла видеть раскинувшуюся внизу долину Динневрака, вздувшуюся от дождей реку. Может, сейчас она представляла себе вторгшихся в долину франков, которые несметными толпами взбираются вверх по склону?

– Что случилось с Леанор? – неожиданно спросила она.

– С арфисткой? Она умерла.

– Но ты, кажется, говорил, что она спаслась из Инис-Требса?

Я кивнул:

– Она убежала, но всю зиму проболела и умерла. Просто умерла.

– А твоя женщина?

– Моя?

– В Инис-Требсе. Ты рассказывал, что у Галахада была Леанор и у всех остальных были женщины. Так кто был у тебя? И что с ней произошло?

– Я не знаю.

– Ох, Дерфель! Она же не призрак!

Я вздохнул:

– Она была дочерью рыбака. Звали ее Пеллкин, а все называли ласково Пусси. Муж ее утонул за год до того, как мы встретились. У нее была маленькая дочка, и, когда мы, спасаясь, бежали за Кулухом к лодке, Пусси сорвалась с крутой тропинки. Она прижимала к себе ребенка и не могла держаться за выступы скалы. Была паника, каждый думал о себе. Винить некого.

Хотя, представлялось мне, будь я там, Пеллкин осталась бы жива. Она была крепкой, ясноглазой девушкой, смешливой и с неистощимым рвением в работе. Хорошая женщина. Но если бы я тогда спас жизнь ей, погиб бы Мерлин. Судьба решает за нас.

Мысли Игрейны, должно быть, повернулись в ту же сторону.

– Хотелось бы мне повстречать Мерлина, – задумчиво проговорила она.

– Ты понравилась бы ему, – сказал я. – Он любил только хорошеньких женщин.