– Бревенчатый дом, – вдохновенно рассуждал Артур, – и сводчатая галерея с колоннами смотрит на море… Гвиневера обожает море. А южный склон полого спускается к воде, так что усадьбу можно построить прямо над берегом, чтобы день и ночь слушать, как волны плещут о песок. А за домом, – продолжал он, – я поставлю новую кузню.
– Не надоело издеваться над металлом? – усмехнулся я.
–
– Латынь? – догадался я.
Он кивнул:
– Искусство долго, жизнь коротка. Я наловчусь, Дерфель. Слишком уж я нетерпелив – в этом моя беда. Я мысленно вижу форму металла и спешу ее воплотить, да только железо торопить нельзя. – Артур положил руку на мое перевязанное предплечье. – У нас с тобой впереди еще годы и годы, Дерфель.
– Я надеюсь, господин.
– Годы и годы, – промолвил он, – годы на то, чтобы мирно стариться, слушать песни да рассказывать истории.
– И мечтать о Британии? – спросил я.
– Мы хорошо ей послужили, – отозвался Артур, – а теперь пусть-ка Британия сама о себе позаботится.
– А если вернутся саксы и тебя вновь позовут на помощь, вернешься ли ты? – полюбопытствовал я.
Артур улыбнулся:
– Может, и вернусь, чтобы добыть Гвидру трон, а нет, так повешу Экскалибур на самую высокую балку моего дома, Дерфель, пусть паутиной затягивается. А я стану любоваться морем, сеять хлеб да смотреть, как подрастают мои внуки. Мы с тобой отжили, друг мой. Мы исполнили свои клятвы.
– Все, кроме одной, – отозвался я.
Артур резко вскинул глаза:
– Ты имеешь в виду мою клятву помочь Бану?
Про эту клятву я напрочь позабыл – а ведь только ее Артур и не сдержал, о чем сокрушался до сих пор. Королевство Бана, Беноик, пало под мечами франков, и хотя Артур послал Бану на подмогу своих людей, сам он в Беноик так и не поехал. С тех пор много воды утекло, и что до меня, я Артура ничуть не винил. Он искренне хотел помочь союзнику, но в ту пору нас теснили саксы Эллы, а вести две войны одновременно Артур никак не мог.
– Нет, господин, – отозвался я, – я думал о моей клятве Сэнсаму.
– Да Мышиный король про тебя небось давно позабыл, – отмахнулся Артур.