– У меня было только девяносто две лошади, господин, – объяснял Саграмор Артуру. – Я их много месяцев собирал. – Он-то надеялся, что обгонит армию Мордреда и благополучно переправит своих людей в Силурию, а теперь вот привел всех, кого смог, на эту песчаную косу между озером и морем. Несколько лошадей пали в пути; дошли восемьдесят три.

– А где же остальные твои люди? – спросил Артур.

– Вчера отплыли на юг вместе с семьями, – отозвался Саграмор, высвободился из объятий Артура и оглядел нас. Наш потрепанный отряд, верно, представлял собою жалкое зрелище, потому что нумидиец улыбнулся, что с ним бывало нечасто, и низко поклонился Гвиневере и Кайнвин.

– У нас только одна лодка, – обеспокоился Артур.

– Так ты ее и бери, господин, – невозмутимо отозвался Саграмор, – а мы поскачем на запад, в Кернов. Найдем там лодки и поплывем за тобой на юг. Мне просто хотелось встретиться с тобой по эту сторону моря – на случай, если враги тебя выследили.

– Врагов мы пока не видели, – промолвил Артур, дотрагиваясь до рукояти Экскалибура, – по крайней мере, по эту сторону Северна. И надеюсь, что в течение дня не увидим. Лодка придет за нами в сумерках, и мы отплывем.

– Значит, я буду охранять вас до сумерек, – объявил Саграмор.

Его люди спешились, сняли со спин щиты, воткнули в песок копья. Взмыленные лошади совсем выдохлись; Саграморовы воины разминали затекшие руки и ноги. Вот теперь мы были боевой отряд, почти армия, и знаменем нашим стал черный стяг Саграмора.

Но час спустя, верхом на лошадях столь же измученных, как Саграморовы, в Камланн явились враги.

Глава 2

Глава 2

Кайнвин помогла мне облачиться в доспехи: одной рукой управиться с тяжелой кольчугой непросто, а застегнуть бронзовые наголенники и вовсе невозможно. Наголенники эти я захватил при Минидд-Баддоне, они защищали ноги от ударов копья из-под края щита. Справившись наконец с наголенниками и броней, я перепоясался Хьюэлбейном, и Кайнвин закрепила мне на левой руке щит.

– Туже, – велел я, непроизвольно нащупывая сквозь кольчугу крохотный бугорок – ее брошку на рубахе. Заветный талисман оберегал меня в бессчетных битвах; вот и сейчас он со мной.

– Может, они еще не нападут, – промолвила Кайнвин, покрепче затягивая щитовые ремни.

– Молись, чтобы так оно и было, – отозвался я.

– Кому молиться-то? – невесело улыбнулась она.

– Тому из богов, кому ты доверяешь превыше прочих, родная, – сказал я и поцеловал ее.

Я надел шлем, Кайнвин завязала ремешки у меня под подбородком. Вмятину, полученную при Минидд-Баддоне, давно выправили, поверх зияющей дыры приклепали новую железную пластину. Я снова поцеловал Кайнвин и опустил нащечники. Под порывом ветра волчий плюмаж свесился к прорезям для глаз; я мотнул головой, отбрасывая длинный серый хвост назад. Из всех волчьих хвостов я остался последним. Остальные либо погибли от руки Мордреда, либо ушли к Манавидану. Я – последний, и я же – последний из воинов со звездой Кайнвин на щите. Я взвесил в руке боевое копье: древко – толщиной с запястье Кайнвин, а клиновидное острие – из лучшей Морридиговой стали.