— Гранид, дальше я с ней.

— Объяснения будут?

— Дай мне день. Я все тебе расскажу, и ты даже ничему не удивишься, уверена. Возвращайся домой, приложи хоть что-то к руке, пока не поздно.

— Где тебя встретить?

— Я не знаю, сколько все займет времени, может, заночую в трущобах…

— Не возвращайся домой одна, позвони мне. Забудешь — не прощу. — Гранид дождался моего кивка, хмыкнул с недоверчивой полуулыбкой и повернулся к Карине. — Надеюсь, не последний раз видимся, спасительница?

И опять у меня в груди поднялось горькое чувство несправедливости.

— Как сложится, дохляк.

— Зверь! Иди-ка сюда! Охранять, понял? Чтобы я тебя возле дома не видел.

Нюф с удовольствием подставлял и уши и шею, пока он его трепал и почесывал, давая указание. Пес выбрал себе другого хозяина, оставив Виктора насовсем? Что творилось в голове у этой необычной собаки, такой преданной и послушной? Почему?

Мы пошли к магазину, Гранид в другую сторону. Я сделала немного шагов, прежде чем почувствовала, что не могу уйти просто так. Не пускает невысказанное, и жжется прямо на языке. Нестерпимая правда, которую я должна была сейчас выдать:

— Гранид! Подожди, я сейчас, минуту… — и побежала назад.

Он даже из вида не успел пропасть, обернулся, неуверенно остановился. Едва расстояние позволило, я застопорилась и, взмахнув руками, сказала без предисловий, пусть понимает, как хочет:

— Ты отчасти прав, не скажу сразу, что во всем, но прав… я тоже хочу быть нужной. Не всем подряд, а тем, кто мне дорог. Я хочу взаимности. Хочу благодарности. Хочу ответной заботы и внимания. Чтобы родители любили, чтобы тетя, когда была жива, хвалила мои обеды, чтобы…

— Эльса, чего ты вдруг так разошлась?.. — Брови Гранида поползли вверх от удивления, а тон показался наигранным.

— Гранид, — я перебила его, боясь, что он готов съязвить что-то, пристально и зло посмотрела в глаза, — я не хочу тебе врать. Мало того, даже замалчивать — это несправедливо! Карину едва увидел и столько признательности, столько искренности, прямо добряк-человек, захлебнувшийся в теплых чувствах! А мне одна желчь была?! Почему так? Почему, когда ты ее впервые увидел, то она «спасительница», а когда меня в больнице, то «ненавижу бесхребетных?». «Ромашка», и прочее потом?

У меня сжались и кулаки и зубы.

— С тобой все сложнее…

— А мне плевать. Я тоже хочу услышать твое искреннее «спасибо».

— Ревнуешь?