Так в обнимку они просидели еще час, когда по оврагу в их сторону прошли и затихли у входа тихие шаги очередного лесного путешественника. Поднявшие ушки, задремавшие щенки, тихо-тихо пискнули, внимательно слушая. Ветки кустов у входа, тихо шелестя, раздвинулись, пропустив внутрь Та.

Подросток, войдя в пещерку, тихо сел рядом с Ирукой и, вытянув ноги, облегченно выдохнул. Щенки, сразу повисли на нем, обнюхивая его и ощупывая. Он повернул усталое лицо к ней и прошептал.

- Я пришел. Я рад тебе, Ирука.

Ирука сидела напротив Та и молча слушала его. Измученный подросток, опустив пустые глаза, медленно проговаривая слова ее языка, вставляя орокан там, где не хватало слов, что он уже знал, и вяло крутил пальцами в жестах подтверждения.

- Ракх - всё. Застава - всё. Поселок - всё. Люди, - он посмотрел на девочку, - много - всё, часть живы. Плен. Плохо. Умирать долго. Дарьял - плен. Я успеть, - он дернул пальцем по своему горлу, - Дара.

Ирука вскинулась, с ужасом и ненавистью вглядываясь в лицо орка. Та грустно усмехнулся и продолжил тем же тусклым голосом.

- Плен - плохо. Смерь - быстро. Легкая дорога к богу. Вашему. Плен - муки. Пока жив - муки. После смерти - муки. Вайруна... - он повертел пальцами, не находя слов, - забрать в себя, - он постучал по груди, - долго, долго, долго есть их. Муки, муки, муки.

Он помолчал. Поднял на нее смертельно уставшие глаза.

- Та, бежать, гонец. Весть - Вождю. Ирука - семья. Они - твои. Ирука - мама. Я вернусь.

Ворота. Лагерь Диких.

За всю жизнь Хромой, считавшийся достаточно говорливым в роду, не произносил столько слов. Но сейчас он говорил, почти не останавливаясь. Встретив пришельца из Костяного, он истово поверил в него и то, что он и есть тот посыльный от Темного. Он Тач-Варга и Темный решил, что именно он, Хромой, за что неведомо удостоился чести нести его волю оркам. И дальнейшие события только укрепили его веру.

Из обычного охотника Диких, хромого и слабого, он стал правой рукой Тач-Варги. И Хромой не упускал возможности напомнить это тем, кто был рядом.

Отправленный Ходоком на Верхнюю Стоянку он по его воле организовал там лагерь для тяжелых самок, и превратил всю стоянку в одну большую щенячью яму.

И вот уже много дней он, не останавливаясь, крутился, организовывая, контролируя и периодически наказывая многосотенную толпу. Всегда любивший кипучую деятельность он сейчас попал в свою родную стихию.

Вот и сейчас его разбудили самки дежурного десятка и позвали на утреннюю еду. Сидя на помосте, он с удовольствием наблюдал, как сидящие десятками щенки увлеченно жевали, переговариваясь скупыми жестами. По лагерю им было запрещено подавать голос, не получив разрешение Старших. Быстро прожевав свои порции, они по команде своих десятников быстро разбежались, подхватив свои учебные носилки. Носилки стали неотъемлимой частью жизни щенков, всюду их сопровождая. В них переносился учебный инвентарь и учебное оружие, носились грузы и, если была провинность, то и воспитатели. Сейчас носилки, влекомые своими десятками, потянулись к выходу из лагеря для ежедневной пробежки к Воротам. Прямо за Воротами сейчас находилась конечная пристань волока от Приболотья. Дорога, пробитая по берегу Костенки до Ворот была гордостью Хромого. Сейчас на ней постоянно шли лодки с грузом, влекомые уже сработавшимися командами самок, пока не разрешившихся от беременности. На постоянных стоянках на расстоянии пешего хода груженой лодки были поставлены хорошо сделанные шалаши с запасом дров и посуды. Еду команды бурлаков везли с собой. Дотащив лодку до Ворот, они ее разгружали и после недолгой остановки для ремонта, уже свободным сплавом, по течению Костенки шли вниз за новым грузом. Груз у ворот разбирали щенки в носилки и несли в лагерь в руки главного хранителя запасов Старой Тарух. После чего они разбегались на занятия, до самого вечера постигая азы воинского умения. Самки с сосунками вели все остальное хозяйство и приготовление еды на всех. Так что Хромой крутился целый день, успевая везде и всюду. Ругаясь, наказывая и изредка наделяя похвалой отличившихся.