Груз будущего не так тяжел — я знаю по себе, и по-крайней мере могу попытаться хоть что-то изменить, у меня есть время, а груз прошлого… он тяжелее в несколько раз, он просто неподъемный, потому что уже ничего нельзя изменить. Все сделано и можно только жить дальше, сгибаясь под тяжестью этих ошибок.

Лестница закончилась, и мы оказались в ещё одном круглом зале, который почти полностью повторял первый. Символы на стенах и потолке зажглись, и я увидела отличия — по периметру зала были расположены несколько полукруглых арок, переливающихся полупрозрачной защитой, за каждой из которых были ещё залы, некоторые полупустые, некоторые сплошь заставленных стеллажами со свитками и сундуками.

Чтобы понимать, что случилось в будущем, мне нужны ответы. Прошлое определяет будущее, сегодня определяет завтра, поэтому я обошла дядю сбоку и решительно начала спускаться по ступенькам в полную темноту. Символы по бокам стен вспыхивали по мере моих шагов — староимперский, кругом практически один староимперский, не считая нескольких базовых плетений, которые я была в состоянии понять. Мертвый язык давно мертвого мира — мертвые символы, но здесь они работают. Что их питает? Артефакты?

Это объясняет многое. Клятва сама наказывает нарушившего ее — лишая силы, иногда частично, иногда полностью. Дядя не мог рисковать.

Эта должно быть какая-то безумная фантазия, ничем другим нельзя объяснить такую неблагосклонность судьбы к Блау. Аксель не заслужил, он даже ничего не сделал, он просто имел несчастье родиться в нашем роду и получить Глас в качестве дара.

— Как я должен был сказать ему. Вайю? Когда тебе было десять, ты убил своего отца.

— Нет, — категорично ответил дядя. — Если бы мы знали, — почти простонал он. — Хоакин тогда чудом остался жив, он не пошел в шахту со всеми, потому что его отозвал Глава, он тогда был очень расстроен, — дядя вздохнул, — кто мог знать, что приказ Главы сохранит Хоакину жизнь? Бер, Хок и Люциан нарушили приказ Главы, и пересекли Хребет, чтобы помочь Рели, а потом их закрыли на землях Хэсау на три года…

— Последняя возможность передумать, Вайю, — дядя чиркнул по пальцу, и свежая капля крови впиталась в рисунок на полу — линии вспыхнули ослепительным светом, и я увидела защиту. Это была паутина… настоящая паутина из силовых линий, которые пересекались под немыслимыми углами, были знакомые плетения — я почти могла прочитать, что это за чары, и были совершенно чуждые — такие, что по спине шел озноб. — Вайю, — снова позвал дядя.

— Ты должна была быть в безопасности, — снова произнес дядя. — Хейли каждый год подают одно и то же прошение — с просьбой открыть шестнадцатый уровнь. Тогда шахту запечатали до десятого. У них… у сумасшедших стариков Хейли есть идея, что их дети живы, — произнес дядя. — Смерть Юстиния мы подтверждали через ритуал, — дядя покосился на куб с черным когтем. — Ритуал Рода Хейли не подтвердил гибель четырех их них… они считают, что они ещё живы. И они на шестнадцатом.