— Есть, — Геб улыбнулся широко и гордо. — Пойдет в Академию… скорее всего на искусства…

— Остается небо…, — протянул Геб. — Прорыв…

— Уффф, — он с облегчением вытянул ноги под столом. — У тебя даже менталисты и те… с особыми отклонениями…

— Верно, — я кивнула головой. — И именно этот тип артефактов сработал в Керне, когда был Прорыв Грани на Центральной площади. Сигналки сработали, помощь пришла, и маги успели закончить формацию до того, как Путь был открыт полностью. Иначе жертв было бы больше.

— Разбираешься? — я с любопытством заглянула в его записи.

— Ужели, — равнодушно ответил Ликас и со скрежетом вытащил ещё один гвоздь из доски.

— Скажем так, это единственный выход к Северному морю со стороны Мирии, и Хэсау всегда поддерживали очень тесные связи с ними, охраняя морские пути…

— Боевые триеры действительно производят неизгладимое впечатление, — произнесла я, вспоминая побережье, верфи и ряд небольших сторожевых корабликов-унирем вдоль берега… Хэсау всегда были морскими волками больше, чем сухопутными, пока катаклизм не положил начало конца их Рода.

Картина внутри была… умиротворяющей — никаких супостатов, или прочего, не положенного по протоколу… только пятеро раздетых до пояса, накачанных высоких аларийцев, с блестящими от пота спинами, споро махали здоровенными топорами, выдергами и кувалдами, разбирая полки в дальней части. И так они дружно это делали, что хотелось смотреть и смотреть…

Пока Нике мне должен, никаких баб в принципе — сначала учёба и работа. И я позабочусь о том, чтобы Саркрорум был должен мне постоянно.

Ликас молча скрестил руки на груди и сверлил нас с Нэнс по-очереди суровым взглядом. У аларийки хватило совести опустить глаза долу, но я то совершенно не причем.

Поэтому Великая Поднебесная была переименована просто в Империю.

— Не все поклоняются Великому. Это Мара привечает всех, — Геб фыркнул в ответ. — У Немеса наоборот, право жить принадлежит только избранным.

— Папа просто любил эпос, — Булочка очаровательно покраснела, и голосок у нее был под стать — с нежно-медовыми переливами, но глазки сверкнули зло. Стерва. Нике всегда выбирал один и тот же типаж баб — псаковы конченные стервы, которые выглядят трогательно и беззащитно. Несчастные сироты, хрупкие цветочки, обиженные жизнью — все находили возможность прикорнуть на крепком мужском плече, пустить слезинку-другую и использовать идиота, который никогда не учился на своих ошибках, по-полной… а утешать всегда приходилось мне.

— Угу…

— Два, — подтвердила я с улыбкой. — И над задачей объединить их в один бьются не одно поколение, но не я здесь будущий артефактор. Соответственно, если использовать сигналки только первого типа, будет слишком поздно… инфернальные сущности из-за Грани уже обретут плоть.