— Надо найти Медведицу, обязательно надо...  — твердила Сейхтавис, скребя ногтями по тюфяку, и стражник, смущённо переглядываясь со своим товарищем, осторожно промокал мокрой тряпицей её пылающий лоб. — Она облегчит роды... Тогда ей не будет слишком больно... Ей не должно больше быть больно...

— Всё будет хорошо, госпожа жрица, — говорил воин, кутая в одеяло дрожащую женщину. — Всех найдём, никому не будет больно...

— И она простит меня? — жарким шёпотом спрашивала Сейхтавис, распахивая покрасневшие глаза; стражник отшатывался, натолкнувшись на этот безумный взгляд.

— Обязательно простит, — успокаивающе произносил второй воин. — Поспите, госпожа, Вы больны и устали.

— Нет, не могу, — и Сейхтавис, обмякнув, откидывалась обратно на тюфяк; судорожно вздымалась от каждого вдоха её узкая грудь, и резко выступали приоткрывшиеся ключицы. — Она не простит меня, никогда не простит... Какой милый крепыш, вы только посмотрите — пухлые щёчки, горластый... Он будет воином, храбрым воином, но не жестоким, не как отец... О Матерь, она никогда не простит меня...

— Слышь, а это ведь она про княжью девку, — шептал один стражник другому, как только жрица ненадолго погружалась в забытье. — Ну, ту, рыжую, что на сносях...

— Точно, — мрачно кивал другой. — Не к добру он её при себе держит, ох не к добру...

И оба сочувственно смотрели на Сейхтавис, на алые пятна, выступавшие на бледном строгом лице. Так проходила каждая ночь, а утром её снова охватывала апатия — и оставалось всё меньше дней до первых боёв на Армаллионе...

ГЛАВА XIV

ГЛАВА XIV

Мей в бессильной ярости сжимал железные прутья решётки, больше всего на свете жалея, что не способен расплавить их взглядом или просочиться сквозь них. За спиной у него чадил, потрескивая, факел — он немного разгонял холод и мрак этого тесного каменного мешка. В углу на подстилке лежал Кнеша, по-домашнему закинув ногу на ногу и подложив под затылок руки. Испробовав последний амулет и последнее заклинание против злополучной решётки, Мей не выдержал:

— Может, попробуешь сделать что-нибудь?

— Например? — уточнил Кнеша, не шелохнувшись.

— Придумать, как нам выбраться отсюда!

— Я тебе уже сказал, что решётку трогать нет смысла, — вздохнув, Кнеша перевернулся на живот. — Ты же видишь, что чары на ней снимет только тот, кто их наложил. Усиленное запирающее заклятие, а автор — этот Доминик, как я полагаю.

— Будь проклят этот Доминик... Интересно, это ему принадлежит чудесная идея разбудить Богиню?

— Какая теперь разница. От твоих проклятий сейчас мало толку, Мей. Сядь и подожди.