Поэтому знакомство с белым котом-Двуликим — с капризным, заносчивым Миртау, который уже тогда обосновался в Дорелии, свободно менял хозяев и ловил слухи, — стало для Шляпы неожиданной радостью. Он ещё не видел Миртау с тех пор, как тот добрался наконец до королевского двора.

— Значит, Хелт победит в Великой войне, тауриллиан вернутся, и Хаос пожрёт этих духов… Для бессмертных свобода означает вседозволенность, Миртау. А ещё они никогда не простят атури своего пленения. Объясни им это.

— Разумеется, понимаю. Так гораздо проще наблюдать и вмешиваться, когда нужно… Но мне не хватает былых времён. Настолько не хватает, что я почти рад Хаосу, который ныне душит Обетованное, рад войне с Альсунгом. Знаю-знаю, для тебя это порочная радость, но, по крайней мере, какое-то разнообразие…

У Миртау раздражённо зарокотало что-то в горле.

Он расслышал топот копыт — лёгкую иноходь: Хелт, выходит, снабдила гонца беговой длинноногой лошадью ти'аргской породы, а не альсунгским тяжеловесом. Наконец-то вести из самой Академии; неужто белокурая крыска уже на пути сюда?… Дорвиг улыбнулся в предвкушении.

— Сколько их? — коротко кивнув, спросил Дорвиг. Ничего неожиданного он не услышал, но главное — узнал срок. Ральм ответил спустя мгновение.

Миртау поскрёб за ухом.

Рыжий трактирщик весело балагурил, сыпал шутками и байками, чрезвычайно искренне восторгался мужеством альсунгцев и желал им скорейшей победы — так что заслужить симпатию не составило труда. Подсаживаясь то к одному, то к другому котлу с кашей или похлёбкой, Шляпа выяснил, что под началом Дорвига осталось около двух тысяч человек. Учитывая приближающееся подкрепление и небольшое, но крепкое войско, осаждавшее Энтор, это наводило на печальные для дорелийцев размышления.

Так говорили многие, и особенно молодёжь. Дорвиг постарался не отбирать в свой поход самых ярых обожателей Хелт, оставив их у Заповедного леса под командованием Рольда; но что вышло, то вышло. Дорвиг ни с кем не спорил, не держал перед войском больше никаких речей, никого ни к чему не принуждал. Он был так стар и пролил столько крови, служа трону Альсунга, что считал это ниже своего достоинства. Те, кто понимали, в чём суть этой войны, и сохранили ему верность — те, кого он мысленно числил в своей личной дружине, — остались подле него и здесь. Других он не удерживал, и поэтому в первые дни по прибытии его отряды сильно поредели: воины убегали к Энтору, чтобы присоединиться к осаде. Точнее — к той бессмысленной возне и бесполезному сидению на месте, которые гордо именовались осадой подпевалами Хелт.