— И как же мы тогда поступили бы? — безжизненным голосом спросил Великан.

«Идём в город-на-карте. Берём убер. Едем в город, где банк. Берём деньги. Нанимаем головорезов. И просто пьянствуем, пока нам не приносят голову Бранда. М?»

— Можем не получить денег. По целому ряду причин. И не довести дело…

«Так и так непонятно, как довести дело. Надо как-то так подобраться. Чтобы…»

Ингвар подошёл к рюкзаку и открыл боковой карман. Там лежал пучок тетив, которые он отобрал у Красных Волков. И два горшка чёрного фарфора. На одном были нарисованы пиявки, на другом муравьи.

Великан решил, что Бранду хватит и пиявок. А лучшего символа огня, чем красные муравьи и не сыскать.

«Ты же понимаешь, что…»

— Заткнись, заткнись, заткнись. Клять. Заткнись!

«Молчу», — неожиданно смирно сказал Таро Тайрэн.

— Феху! — бросил Ингвар пробную руну.

Он понимал, что каким-то образом обменивается силами с фамильяром.

Феху была своего рода створкой ворот между мирами. Створкой на стороне мира живых. А другой створкой была Перт. Эти руны были основными в работе с потусторонними сущностями. Дальше много зависело от третьей руны. Но это было сложное колдовство, уже на грани с галдежом Гальдра.

Со стороны Сейда было бы проще пользоваться Одал, изначально обозначавшей границу мира духов. Но со стороны Сейда мало кто умел привлекать новые сущности без крайней на то необходимости.

Уголёк услышал зов и послушно поднялся. Принялся выбираться сквозь кольцо рук обнимавшей его девочки. Он не мог превратиться в дым, но упорно проталкивался на свободу, отпихивая сонную Грязнульку, которая только крепче вжималась, запуская пальцы в мокрую шерсть.

Призрак фамильяра полинял, из чернильно-чёрного колдовского зверя превратившись в ободранного пепельно-серого кота. Измученный взгляд Уголька убедил Нинсона не трогать его. Великан отмахнулся от руны, и Уголёк провалился во влажное нутро спальника, пахнущее дыханием куклы.

Колесо Сейда не крутилось. Предлагало Нинсону только руну Алгс.

Это была женская руна. Женской крови, женских дней, женского колдовства, родов, беременности и всего такого, о чём Нинсон имел только весьма смутное представление. В замке барона Шелли, конечно, пользовались помощью кухонного Великана, когда речь шла о раненых слугах или для возни жриц с мертвецами. Но его никто не звал оказывать помощь такого рода.

Правда, эта руна могла ещё использоваться…

Но в распоряжении Ингвара Нинсона не было женских рун. Едва он задумывал это, левая половина лица начинала неметь. Он видел траектории броска для руны Соул. Невесомой, как солнечной свет. Прямой, как солнечные лучи. Однозначной, как боль. А Алгс была куда больше.