– Отец, – Эрик задрал зачем-то голову, обращаясь к низкому серому небу. – Отец, что мне здесь делать?.. Отец?..

«Он тебе не ответит, глупый!» – Эрик выругал сам себя. Ты же этого хотел, верно? Ну да, хотел. Хотел вернуться к Нотти. Отыскать её…

Тут перед глазами вновь появилась всё та же сцена: Нотти, выступающая из огненного облака, обнажённая, словно богиня пламени.

Я должен её найти!

Ага, легко сказать, когда вокруг – весенняя чаща с ещё не сошедшим снегом, а у него – пустые карманы. Никаких тебе брутального вида ножей, никаких «наборов выживальщика», где найдутся и спички, и леска с крючком, и даже тонкое, словно паутинка, высокотехнологичное термоодеяло. Которым хоть укрывайся, хоть светомаскировку устанавливай.

Но, увы, брутальный нож отсутствовал. Эрик на один миг почти что ощутил его тяжесть на собственном бедре… но нет. Ничего. Пусто.

– Ладно, – постукивая зубами, сказал он вслух. – Н-ничего. В-выберемся!..

Выбирался он долго. Солнце выкатилось в зенит и там застыло, а он всё брёл и брёл весенним редколесьем.

Брёл наугад. Можно сказать, «куда глаза глядят», однако глядели они, как оказалось, лучше собственного хозяина, выведя его в конце концов на дорогу.

Плохонький разбитый грейдер, каких множество в русской глубинке. С вечными непросыхающими лужами.

Впрочем, Эрику он показался в тот миг прекраснее любого футуристического автобана.

…К жилью он вышел, когда солнце уже начало опускаться. Усталый, голодный, чуть ли не шатающийся. Грязный, с мокрыми ногами – кроссовки не самая лучшая обувь для прогулок по весеннему лесу или же мокрому просёлку.

Собственно, жильё это оказалось деревенькой, словно сошедшей с какого-нибудь советского издания «Кому на Руси жить хорошо» или «Истории одного города». Эрик смутно припоминал что-то такое, унылое, читанное на уроках литературы. Избы покосившиеся, оконца небольшие, подслеповатые. Изгороди дырявые. Псы худые, шерсть свалявшаяся. В общем, «положение простых крестьян в эти годы сильно ухудшилось».

Однако тут имелся трактир, о чём недвусмысленно свидетельствовала вывеска «ТрактiрЪ», абсолютно безграмотная. Это здание могло похвастаться аж двумя этажами, стеклом в окнах и черепичной крышей.

Эрик, замёрзший, с бурчащим от голода животом, недолго думая, толкнул дверь.

Внутри было темновато и душновато. Да и пахло отнюдь не амброзией – хотя сквозь сложный букет всё же пробивался запах чеснока и чего-то жареного.

Народу сидело немного, всё сплошь люди, насколько мог судить Эрик.

На него уставились, причём как-то нехорошо.

Мужички здесь тоже были какие-то совершенно… замшелые. В памяти всплыли полузабытые слова из школьных уроков, всякие «треухи», «зипуны» и «армяки». Правда, значения их Эрик не помнил, но и ладно.