– Думаю, это потому, что Ритор подсобил, – спокойно ответила Нотти. – Это был его план, и он добился своего.

Она вдруг завертела головой, будто услышала какой-то далёкий звук.

– Сева… ты слышишь?

Он слышал. Сказал:

– Закрой глаза. Сосредоточься на голосе. Это папа.

* * *

Вначале Виктору казалось, что он не докричится. Он звал сына – через бездну расстояний, через пространства Срединного Мира. Его внутренний голос летел вдоль железной нитки Пути, перемахивал через горы и нёсся ущельями, растекался над гладью озёр и рек, путался в болотной осоке и лесных чащобах. Но сын был чем-то очень занят, погружён в раздумья и не слышал его.

Тогда он позвал дочь. Без особой надежды, он уже несколько раз пытался дозваться с момента её исчезновения, и безуспешно.

Но дочь откликнулась.

Растерянно, чуть испуганно, будто не узнавая отца. Но она потянулась навстречу, и связь возникла, да ещё какого качества – будто раньше он звонил по старому аналоговому телефону через древние механические АТС, а сейчас между ними кинули оптоволокно и открыли широкий канал.

– Нотти?

Виктор стоял на заснеженном поле, тянущемся до самого горизонта. Иллюзия была такой качественной, что он ощущал холод под ногами. Дочь была перед ним – закутанная в длинный белый плащ, босиком, глядела на него с недоверчивой неловкостью.

– Папа? – спросила она.

– Ты забыла себя? – спросил Виктор. И сам же кивнул. – Да. Это бывает у Единорогов.

– А у Драконов?

– Не знаю, – Виктор пожал плечами. – Ты же знаешь, нас осталось мало… ах да, ты ничего не помнишь.

– Урывками помню, – поправила Нотти.

– Тут помню, тут не помню? – попытался пошутить Виктор.

Она не поняла, не узнала цитату из фильма.

– Да.