— Подъём!
Что, уже? Опять? Да, опять. И снова. Хрийз встала, подняла рюкзак, продела руки в лямки. Вперёд и вверх. Одно совершенно точно надо сделать. Не ныть. Зубы стиснуть и не ныть, хотя хочется. Как там в той песенке из детства? Где друг оказался вдруг.
Перевала достигли к вечеру. Хрийз вымоталась до одури так, что палатку за неё поставила Млада. И есть не хотела, тошнило, но поесть пришлось. От Млады просто так не отделаешься, проще исполнить. Ну, и Снежан смотрел. Как перед ним показать себя сопливой капризной размазнёй? Да ни за что.
Когда-то через Перевал Семи Ветров шла дорога, одна из крупнейших транспортных артерий княжества. От Дармицы к Ясному полю и дальше, к Зелёной Речке, Белой Поляне, Драгомысу. Война перепахала и перекроила берег: Зелёная Речка и Ясное поле покоились на дне, Драгомыс превратился в одинокую скалу далеко на западе, а на узкой полосе суши между морем и скалами выросло за двадцать послевоенных лет Жемчужное Взморье. Но старая дорога всё ещё сохранилась, хотя и потеряла прежние приоритет и статус; по ту сторону Чернозёрных гор ею пользовались жители местечковых небольших поселений и следили за нею они же.
На перевале же дорожное полотно обрывалось в никуда. На него поднялись по крутой тропинке, заботливо благоустроенной камнями, вкопанными в наиболее опасные места. Здесь было нечто вроде кемпинга, стоянки для палаточных лагерей. В тёплое время года сюда могло сойтись до десяти групп, идущих по разным пешим машрутам. Походные карты согласовывались с егерской службой, накладок не возникало или возникали очень редко.
Хрийз всё же нашла в себе силы пойти посмотреть надписи, оставленные партизанами, оборонявшими когда-то перевал. Здесь был один из входов в систему так называемых Чёрных озёр, заполнявших собою карстовые пещеры горного хребта. Вода в них была чернильно-чёрной, солёной и отчётливо дышала магической жутью. Озёра явно возникли здесь не сами по себе. Но кто и с какой целью их создал, как сумел сохранить на века, история умалчивала. На одной из пещерных стен, как раз над тёмной неподвижной водой, шли выцарапанные ножом имена тех, кто стоял под атаками врага и выстоял. Неровные столбики местных иероглифов. Знакомые по историческим книгам имена и не знакомые. Пальш Црнай, Сихар сТепчог. Хрийзтема Сирень-Каменногорская…
Хрийз смотрела на своё собственное имя, выведенное рукой той, которая лежала сейчас в перманентной коме на постели своего родового замка. Младшая княжна Браниславна, герой ушедшей в прошлое страшной войны. Общее с нею — только имя. И память Фиалки Ветровой, дошедшая вместе с пожелтевшими от времени страницами её дневника. Именно отсюда Фиалка вытащила их всех, по просьбе Сихар, рискуя собой, с таким ущербом для себя, что пришлось вмешаться её старшему, доктору сТруви. Фиалки нет, и половины бойцов этого отряда больше нет. Сихар и Пальш живы, может быть, когда-нибудь очнётся княжна…