Тело я в нору, где спала, сунула, и пошла к своим, а те на костре мясо жарили, а и защита над поляною мерцала жемчугом, что надёжно отгораживала нас от остального мира. Сихар на меня не глянула, мальчик ножом трофейным ногти себе чистил, что глаз не поднял, и я спросила:

— Зачем?

тБови понял меня по-своему:

— Зачем ему шкуру попортил? А что, невкусно было?

— Отчего же, вкусно, — отвечала я, — благодарю…

— Меня сейчас стошнит, — сообщила Сихар, переворачивая над огнём нанизанное на прутики мясо.

— Или мало? — мальчишку несло, что он остановиться не мог.

Черкнул ножом по запястью, протянул руку мне:

— Бери ещё! Не жалко.

А видела я, Сихар сердилась, что обругала его, пока я спала. За самовольство, за ненужный риск и за то, что исчезновение собрата желтоголовые ожидаемо связали с нами, что теперь облава шла по лесу и как от той облавы уходить…

— Малыш, мы не рабы своей сущности, — резко сказала я. — Любой из нас почёл бы за конфетку выпить тебя, что древняя кровь императорского Дома, но тогда и так, как того пожелаем сами. Закрой рану ему, Сихар. Будем думать, как уходить.

Сихар сделала, что я сказала, потом спросила, сыта ли я, что важно то было перед боем. Я сказала, что да, а мальчик молчал, что урок получил изрядный, а и хорошо бы, если впрок.

Уходили противно, что спасались, петляли, а и пропали бы вовсе, если бы не удалось дозваться помощи своих, что к нам по Грани Ненаш пришёл и остальных привёл. За меня он оставался, что меня долго не было, и по его зову все пришли, и стало нас снова Девять, и так желтоволосые отступили, что не по их зубам оно оказалось.

Тахмир мой всё расспрашивал, как со мной было и что, а я молчала, а и рассудила так, что незачем ему то знать. Но имя Плойза Двахмира ему было знакомо, что он удивился, а удивившись, задумался. Встреча состоялась, я пошла вместе с Тахмиром своим, что одного его отпускать не хотела, он возражал, но возражения его не приняла вовсе. Пошла с ним, на пике Силы, что не могла допустить его смерти, если Двахмир с друзьями замыслили недоброе. Но они иное мыслили.

Нашлись среди желтоголовых те, кому не по душе стал порядок Третерумка, детей в жертву приносить велевший. Что смотрели желтоголовые, как мы живём, и хотели жить так же, не отдавая потомство своё на муки, а первым среди таких стал род Двахмир, а и под свой стяг довольно собрал уже сторонников. Встали они все за то, что изгнать из нашего мира своих сородичей надобно, а самим с нами остаться, за нас сражаться, что просили за то себе земли Двестиполья и Хрустальных Ручьёв.