— А на войне? — спросила Хрийз, глядя ему в глаза.

— А на войне другие законы, — объяснил он, не отводя взгляда. — Законы войны.

Хрийз зябко поёжилась, обхватывая себя за плечи.

— Хорошо, что война окончилась, — сказала она, отводя взгляд.

— Хорошо, — согласился сТруви.

Они помолчали какое-то время.

— Ещё счейга? — предложила Хрийз.

— Не откажусь…

Она потянулась за заварником.

Серебряная птица неподвижно стояла в углу на одной лапе. Девушка чувствовала её сны как солнечный свет, катящийся утром по горному склону. Он был дома, его снова любили. Что же ещё нужно для полного счастья…

* * *

Море выплюнуло на берег последний лёд, и он медленно истаивал под яростными лучами весеннего светила. Ветер ещё дышал холодом, но голову припекало изрядно. Пришлось накинуть капюшон, поскольку шапочку от великого ума надеть не удосужилась.

Яшка — о его настоящее имя можно было сломать язык! — снялся с руки и ввинтился в синюю, разбавленную зеленоватым солнечным золотом высь. Хрийз проводила взглядом его хищный силуэт. Вокруг с избытком лежало немало крупных валунов, выкинутых морем во время штормов. Девушка присела на один из них. Камень прогрелся на солнце, сидеть было комфортно.

Млада пребывала в больнице. Яшка от всего сердца деранул её когтями. На лапах у него находились настоящие кинжалы, Хрийз уже успела их рассмотреть во всех частностях. На сгибах крыльев тоже торчало по загнутому когтю, как у летучей мыши. Острый клюв содержал не менее острые зубы. Раны получились что надо. Но навестить Младу не получилось. Она находилась под арестом, после излечения её ждал суд, и при мысли о суде тошнило заранее. Хрийз пыталась отказаться, спрашивала, что надо сделать, чтобы делопроизводство прекратилось за полным отсутствием обвинений со стороны пострадавшей. Её никто не стал слушать. Млада напала? Напала. Общественноопасным способом? Общественно опасным: холодное оружие и магия. Рецидив? Ещё какой. Штраф, поражение в правах и срок подневольных работ, пусть получит и распишется. От пяти лет.

Что об этом думал младший Црнай, Хрийз не любопытствовала. Держал он себя как всегда, то есть, попробуй его пойми, жабу оранжевую. Сплетни ходили самые разные. Услышав о себе впервые, когда, мол, свадьба-то младшим сыном старика, Хрийз положила ладонь на рукоять ножа и злобно отправила вопрошающего в пешее эротическое путешествие. Невоспитанно? Невежливо? И пусть. Народ заткнулся, это главное. За глаза, может, судачили, а в глаза — молчали. И славно.

Задним числом Хрийз испытала страх от собственной смелости. Ножом она по-прежнему владела скверно, вызови её кто-нибудь на поединок, как тут практиковалось, продует ведь подчистую. Ах, да, забыла! Ничего не продует потому, что Яшка же! Яшка порвёт соперника как тузик грелку. Ему без разницы, по правилам или нет. Хозяйку обижают, значит, пусть не жалуются.