— Я вижу!

Команда встрепенулась: Иммар шагнул к Бенедикту, Ренард заслонил собой Ланкарта, а Киллиан чуть надавил острием кинжала на шею данталли.

— Я могу взять его под контроль, — дрожащим голосом сказал Жюскин. — Я… не буду вредить, клянусь… ты обещал еду…

Киллиан задержал дыхание. И дело было даже не в смраде, исходящем от пленника, дело было в том, что сейчас у этого данталли были силы подчинить себе марионетку и попытаться бороться за собственную жизнь и свободу, а он вместо того вымаливал еду и менее жестокое обращение.

Бенедикт отстранил Иммара и склонил голову, глядя на Жюскина.

— Накормите его, — кивнул он. — Действия зелья хватает на четыре часа, и он помог это выяснить.

После этого Бенедикт, не страшась контроля данталли, развернулся и зашагал прочь из склепа.

Киллиан проводил его глазами, понимая, что сломленный Жюскин отчего-то впечатлил его больше, чем казнь Ганса Меррокеля в Олсаде или встреча со спарэгой в лесу.

Он ушел и вскоре вернулся в склеп, чтобы накормить Жюскина. Ренард помог ему, принеся с собой воду, тряпицу и чистую одежду. Сам он стоял у входа в склеп, пока Киллиан старательно отмывал пленника от слоя грязи. Бòльшую часть времени Жюскин провел с закрытыми глазами — ему было больно смотреть на молодого жреца, и, похоже, его присутствие пугало его. В этом Киллиану было трудно упрекнуть пленника, ведь он и сам себя боялся.

Закончив работу, он связал данталли и вновь усадил его на стул. За все время Жюскин даже не попытался оказать сопротивления.

С Бенедиктом Киллиан встретился уже затемно. Старший жрец Кардении стоял, привалившись к дереву и скрестив руки на груди.

— Бенедикт, — обратился Киллиан.

— Твоя походка стала заметно тише, — хмыкнул Бенедикт, не поворачиваясь. — Глаза пожелтели. И о твоей тяге к сырому мясу мне известно. — Только теперь он повернулся и постарался приглядеться к ученику. В условиях темноты, едва рассеивающейся за счет скудных огней деревни некроманта, ему сложно было что-то разглядеть. Киллиан же видел его превосходно. — Что еще в тебе изменилось после экспериментов Ланкарта?

Молодой жрец тяжело вздохнул.

— Стал лучше видеть в темноте. — Он пытался казаться уверенным, хотя каждое слово об изменениях, которые могли еще не закончиться, нагоняли на него почти животный ужас.

Бенедикт печально усмехнулся.

— Не Ланкарт сотворил это с тобой, — скорбно произнес он. — Это моя вина.

— Не говорите так, — покачал головой Киллиан. — Я был рожден со слабым здоровьем и должен был умереть еще в детстве. Вашей вины в этом нет.

— В Олсаде ты остался бы человеком.