Дезмонд пожевал губу. Он уже много раз спрашивал, откуда у Аэлин такая уверенность, что Мальстен непременно очнется. Однако она из раза в раз отвечала, что знает это наверняка. И что в подтверждение слышала слабый пульс одного из сердец Мальстена там, в гратском дворце. В это Дезмонд тоже верил с большим трудом, но не захотел перепроверять.
— Тогда почему ты считаешь, что там… в доме этого друга до Мальстена никто не доберется? У этого друга, что, личная армия?
— Нет, личной армии у него нет. Его ограждает дурная слава, а не армия. Как оказывается, это иногда работает не хуже.
Дезмонд недоверчиво покосился на нее.
— Может, хватит? — спросил он. — Вы с Карой говорили загадками с того самого момента, как задумали что-то после налета на гратский дворец. Не знаю, что заставляло вас темнить, но, по-моему, пора перестать. Я уже не раз доказал, что мне можно доверять. Я устал быть у вас мальчиком на побегушках!
Голос Дезмонда постепенно делался все громче.
Аэлин слушала его спокойно, не глядя на него и продолжая вместе с ним тянуть небольшую телегу по тракту.
— Я скажу. Но пообещай, что хотя бы до его жилища ты со мной дойдешь. Даже если тебе не понравится то, что ты про него услышишь.
Дезмонд нахмурился и остановился. Аэлин тоже пришлось остановиться.
— Кто он?
— Пообещай мне!
— Гм… хорошо. Обещаю. Так кто он?
— Вестник беды.
Глаза данталли округлились в возмущении.
— Что? Аггрефьер? Мальстен водил дружбу с аггрефьером?
— Я догадывалась, что тебе это не понравится.
Дезмонд всплеснул руками.
— Проклятье, ты обезумела, что ли?! Ты… вы с Карой… вы как будто сошли с ума в ту страшную ночь! Ты вздумала вести тело Мальстена к аггрефьеру, будто поистине веришь, что он очнется после того, как ускользнул на другую сторону мира от расплаты! А Кара… — он покачал головой, — она будто верит, что может вернуть Бэстифара к жизни! Как вы можете, будучи целеустремленными здравомыслящими людьми, предполагать