Ему пора уезжать.
И он собирает вещи.
Арбуз, мало того что чреватый последствиями, вдруг показался еще и совершенно безвкусным. Как вата.
Жаль все же, что мне не пять лет.
Скрипнула легонько балконная дверь, и рядом со мной на перила облокотился инквизитор. Покосился на арбузные корочки, но промолчал.
— Мне после этого дела отпуск должны дать.
— М, — изобразила я глубокое внимание.
— Давай поедем вместе куда-нибудь отдохнуть?
Сердце пропустило удар. Ему, дурацкому сердцу, стало больно-больно.
Я тебе, товарищ инквизитор, не кошка, чтобы резать мне хвост по частям.
— Нет уж, Соколов. Ребенка ты мне все равно не дашь, собака жадная. Так что вали отсюда, не трави душу! — отдернула я метафорический хвост из-под топора.
— Ксю…
— Не надо, Макс, а? Просто — не надо. Я большая девочка. Езжай. Платочком вслед махать не обещаю, но и не плюну с наговором, можешь быть спокоен.
Он хотел все же что-то сказать. Я прямо почувствовала и напряглась всем телом. Но передумал. Промолчал. Только ладонь вдруг невесомо легла на макушку и скользнула вниз вдоль позвоночника. Погладил. Что ту кошку…
…Я пронаблюдала, как его машина, мигнув на прощанье огнями, выехала со двора, выпрямилась и ушла в дом.
Было и прошло.
Пройдет.
…надо было все же плюнуть ему вслед. Хотя бы — арбузной косточкой.