"О силы! Что я несу?!" — пронеслось в голове архимага, — "Хотя вышло хорошо. Надо продолжать в этом же ключе и светлым это тоже задвинуть, чтобы не думали менять короля!"

Но продолжать не потребовалось. Либо алкоголь, либо юношеская впечатлительность, либо оба эти фактора сыграли свою роль и король проникся. И даже загорелся этой идеей. По его глазам было видно, что он больше не скачет впереди армии на лихом коне, чтобы давить супостата, нет. Он уже видит себя окруженным восторженными людьми в сиянии лучей света, принимающем похвалы и благодарности. Архимаг не стал мешать своему господину предаваться мечтам. Тихо отведя капитана гвардии в уголок, он договорился о вечерней встрече, этаком штабе, на который будут приглашены все обладающие реальной властью. После чего вернулся к королю и налил пару полных бокалов. До того как серьезные люди соберутся на совещание, короля требовалось напоить и уложить спать. Ведь именно такой король и был ему нужен

Герцогиня встретила сына с радостью и облегчением. Потеря мужа, детей и даже сестры с племянницей, наложила на характер женщины свой отпечаток и она уже боялась даже самых простых вещей. А ведь осада мятежной крепости к таким явно не относится. Там шанс умереть выше чем в своей постели.

Герцог чувств матери не разделял. Он даже навестил герцогиню не ради высказывания сыновнего почтения, а лишь по науськиванию Верховного мага герцогства, который по возвращению, с ужасом обнаружил на месте управляющего, совершенно нового человека.

— Мама, куда делся мой управляющий? — почти с детской обидой спросил гость, которому уже успели донести, что по приказу герцогини, старый управляющий был повешен во дворе, а затем его труп скормили бродячим псам.

Герцогиня вместо ответа долго смотрела сыну в глаза, а затем прошла к небольшому диванчику и сев на него, похлопала ладонью рядом с собой, приглашая герцога присоединиться.

— Думаю нам надо серьезно поговорить.

Герцог не стал спорить с матерью, тем более тон, которым была произнесена фраза, был ему хорошо знаком. Раньше, после такого тона ему, обычно приходилось спускать портки и получать заслуженное наказание. Так уж получилось, что воспитанию младшего сына, в семье герцога не уделяли никакого внимания. Обычно ограничиваясь телесными наказаниями, и те поручали слугам. Вся любовь и забота уходили в старшего сына и частично среднего, младший был полностью предоставлен сам себе. И выросло нечто невразумительное. В двадцать пять лет все еще холостое, любящее развлечения и доступных женщин. Между гибелью старших наследников и смертью старого герцога прошло слишком мало времени, да и исправить было уже ничего нельзя. Поэтому единственное, что еще хоть как-то оказывало на нынешнего герцога хоть какое-то влияние, был именно вот такой строгий тон матери.