– Это семейная реликвия, Габриэла. – Он называл ее полным именем только в особо серьезные моменты. Считай, никогда и не называл. От неожиданности Габи даже перестала плакать. – Видишь, – дед кивнул на висящий на стене щит. Сам по себе щит был неинтересный, оружие Габи не любила. Но картинка, на нем выбитая, была занимательная. И не картинка, а фамильный герб рода Бартане! Она уже достаточно взрослая, чтобы понимать такие вещи! А на гербе – трехглавый пес, яростный и страшный в своей ярости. А на шее у трехглавого пса – ошейник. Тот самый, что и на черной бархатной подушечке. Вот только ошейник настоящий, а псов с тремя головами не бывает!

Она так и сказала деду. И подбородок вздернула упрямо. А дед погладил ее по волосам и сказал неожиданно очень серьезно:

– Бывает всякое, Габриэла! Темный пес тоже был. Служил нашей семье в смутные времена.

Про смутные времена было неинтересно, а про трехглавого пса очень даже.

– А потом умер? – спросила она, косясь на ошейник. Если ошейник есть, а пса нету, значит умер.

– Трижды. – Дед нахмурился, а потом сказал с задумчивой усмешкой: – Но ждать осталось недолго. Скоро вернется.

– Так не бывает, – сказала Габи упрямо. – Если кто умирает, то навсегда.

– Иногда не навсегда, а лишь на триста лет. Проблема в том, дитя, чтобы продержаться эти триста лет без такой защиты. Наши враги не дремлют.

Габи кивнула, соглашаясь, хоть и была уверена, что все враги рода Бартане давным-давно крепко спят. Нет у них с дедом никаких врагов!

– Темный пес слушается только женской руки. – Дед в задумчивости посмотрел на ее ладошку. – Чует только женскую кровь. Поэтому очень хорошо, что у меня есть ты, Габриэла.

Захотелось сейчас же, немедленно потрогать ошейник, но дед смотрел строго, держал крепко.

– Без крайней нужды нельзя, дитя.

– Почему? – Габи не сводила взгляда с ошейника.

– Потому что за триста лет небытия мы забыли его, а он, вероятно, забыл нас…

…За триста лет забыли, а теперь вот Габи вспомнила с отчетливой ясностью.

…Ольга тоже вспомнила. Чужие воспоминания хлынули в нее бурным потоком из распахнувшегося наконец ящика Пандоры. Теперь она знала всю правду. Теперь ее основная задача – не позволить узнать правду тому существу, что словно долотом сверлило ее мозг. Ольга собрала волю в кулак, мысленно превращая бурный поток в тоненький ручеек. В голове ее громыхала «Ода к радости».

* * *

– Какой приятный сюрприз! – Голос прорывался сквозь звуки музыки, царапал не хуже черных когтей, рвал барабанные перепонки. – Где он? Где ошейник, дорогая кузина?

Кузина… Какая чудовищная несправедливость! И какая ирония! Получить в родственники упырей!!! Не нужно об этом думать! Важно другое! Важно, что Габи, Габриэла Бартане – это не просто неизвестная венгерская девочка, а ее мама. Важно, что ее нянюшку звали Гарпиной. Важно, что теперь Ольга понимала, чья кровь течет в ее жилах. Скрытое наконец стало явным.