Голос лощины становился все сильнее, и Тане приходилось напрягаться, чтобы слышать фон Клейста, чтобы понимать, о чем он говорит.

– Клаус был мистиком, – сказал фон Клейст с усмешкой. – Он слепо верил в собственную исключительность. Эта слепая вера его и сгубила. Причем, дважды. А я другой, мертворожденная девочка. Я ничего не принимаю на веру. Единственное, во что я верю, это в науку. Всему есть объяснение. Даже вот этому феномену. – Он снова сделал неопределенный жест рукой. – Я добьюсь своего опытным путем, без спешки и истерик. Ты отняла у меня подопытного кролика, но сделала другой, куда более ценный подарок. Зачем мне какой-то кролик, когда теперь в моих руках есть священный Грааль! – Когти добрались, кажется, до самой кости. Чтобы не закричать, Таня крепко сжала зубы. – Ты мой священный Грааль, девочка. И я буду беречь тебя, как зеницу ока. Беречь и изучать. Не могу обещать, что будет легко. Многие великие достижения науки рождались в муках. – Теперь в его голосе слышались мечтательные нотки. – Но если ты мне доверишься, если перестанешь закрываться, я обещаю, что постараюсь минимизировать потери. Я умею управлять чужой болью. – Коготь царапнул кость, и Таня не выдержала, закричала. – Могу сделать вот так, а могу свести твои мучения к минимуму. Если ты будешь послушной.

* * *

Из распахнутых окон гостиной по-прежнему доносились звуки музыки и веселые голоса. Часовня полыхала, а бургомистр со свитой продолжали развлекаться, как ни в чем не бывало.

– Это было нелегко – внушить сразу дюжине человек, что ничего необычного не происходит, – сказала Ирма. – У Отто бы ни за что не вышло, ему пришлось просить меня. Я всегда прикрывала его спину, с самого детства. Но сегодня… – она замолчала. – Сегодня я многое поняла, дорогая кузина. Надеюсь, ты тоже. Верю, что ты проявишь благоразумие и сделаешь то, о чем я тебя прошу.

Благоразумие… Всю свою жизнь Ольга была благоразумной, но этой ночью ей нужно стать немного безумной. Потому что лишь безумный человек может поверить в то, во что поверила она.

– Куда мы идем? – спросила Ирма, когда они обогнули дом и направились к хозяйственному двору. – Ты спрятала ошейник в этой конуре? – Из тумана выступил сарай Гюнтера.

– Точно так же, как ты спрятала здесь гроб, в котором вы с Отто перевозили своего любимого брата. – Ольга не стала оборачиваться, толкнула дверь сарая.

– Туше! – В голосе Ирмы послышались нотки не то уважения, не то восхищения. – А ты остра на язык, дорогая кузина.

Ольга вошла внутрь, нашарила на полке керосиновую лампу, зажгла, осветила сарай. Старая мебель, инструменты, никому не нужный, непонятного назначения хлам, ящик-гроб в дальнем углу.