Отсюда Робин были видны несколько скамеек.

И все пустовали.

– А где же тролли? – удивилась Робин.

– Этот район патрулируется дружинниками. Вот тролли и обходят его стороной.

– Дружинники? Это что-то вроде взрослой версии троллеров?

– Не совсем. Это нормальные граждане. А насколько мне известно о троллерах, они немногим лучше бандитов. Вот почему я не хочу, чтобы ты ночевала на пляже. Там они и охотятся. Променад, пляж. Я, конечно, понимаю, что ты не тролль, но…

– Вот спасибо…

Нейт остановился и повернулся к ней. Взяв Робин за вторую руку, он посмотрел ей в глаза.

– Это не шутки, – произнес он, нахмурившись. – Они избивают людей, если попадешься им ночью, тебе не поздоровится.

– Что же мне делать? – спросила Робин. Ей хотелось, чтобы сердце не колотилось так часто, но оно и не думало успокаиваться. Она понимала, что происходит. Нейт всеми способами старается удержать ее. Потому что хочет, чтобы она была с ним.

Боже!

Стараясь не выдать голосом дрожи, она сказала:

– Ты хочешь, чтобы я не покидала город. И в то же время говоришь, что если я останусь, то на меня могут напасть троллеры. Да и здешние бомжи, как я понимаю, тоже представляют опасность. Таким образом, ночуя на пляже, я здорово рискую. Не можешь же ты оплачивать мне каждую ночь в мотеле.

– Мы найдем тебе подходящее место.

– Это стоит денег. А у меня их маловато. И я не позволю тебе за меня платить.

– Я подыщу тебе работу. Будешь получать зарплату.

– Не знаю, Нейт. Я… Для меня важна моя музыка. В ней вся я, понимаешь? Если я устроюсь на настоящую работу…

– То, чем ты сейчас занимаешься – разве не настоящая работа? Только не в дальнем конце променада, а, скажем, у главного входа. Иногда возле магазинной галереи. – Он улыбнулся. – Чтобы я мог послушать. Но чаще всего – за «Ураганом» и колесом обозрения. Там бывают длиннющие очереди, люди в них были бы рады тебя слушать. Будем выплачивать тебе почасовую ставку. Начнем, скажем, с семи долларов в час. А ты к тому же будешь получать «благодарности» от восторженных слушателей.

– И смогу оставлять их себе? – спросила она.

Улыбаясь, он проговорил: