– Ты что же, думаешь, это акт благотворительности?

– Надеюсь, что нет. Не вижу смысла платить кому-то за то, чтобы клиенты веселее проводили время.

– Ты будешь отдавать нам проценты с чаевых. Сорок процентов. В итоге у тебя будет шестьдесят процентов от выручки в плюс к тому, что будем платить тебе мы.

– Это чересчур щедро, Нейт.

– Черт, зато представь, какой будет шикарный пиар! Как только слух о тебе разнесется вокруг, я не удивлюсь, если люди специально начнут приходить в Фанленд, чтобы послушать твои выступления.

– Я не так хорошо играю.

– Не прибедняйся. Посмотрим, как дело пойдет, а там, глядишь, и пару настоящих концертов устроим.

Робин улыбнулась и покачала головой:

– У тебя наполеоновские планы, приятель.

– Ты просто сама не знаешь, насколько хороша. И не только благодаря музыке. Да, твоя музыка восхитительна, но дело не только в ней. Я наблюдал за публикой во время твоего выступления. Эти люди… многие из них просто влюблены в тебя.

Эти слова взволновали ее. Робин знала, что это так. Она давно подметила, что многие из тех, кто восхищенно слушал ее выступления, появлялись в толпе каждый день. Но услышать об этом от Нейта было приятно и в то же время чуток неловко.

Они просто влюблены в тебя.

Она вдруг подумала, не намек ли это, что Нейт влюбился в нее?

– По рукам? – спросил он.

В этот раз Робин не чувствовала того озноба, который испытала, когда они перебегали дорогу, чтобы избежать встречи с троллем, но ее снова пробрала дрожь.

– Попытка не пытка, – сказала она.

Сжав ее ладони, он слегка встряхнул их.

– Ну вот и договорились, – сказал он. – Отлично.

– Не ломай мне руки, лучше поцелуй меня.

На его лице появилось то самое выражение удивления и замешательства, какое Робин видела, когда назвала ему номер своей комнаты.