Кроме Светлячка, подумал он. Но Светлячка сейчас здесь нет.

– Тролли причинили мне невероятную боль и страдания, – сказала Таня. – Вот почему мы их преследуем. С этого все и началось. Мы воздаем им. И прошлой ночью ты присоединился к нашему делу. Присоединился ради меня.

Джереми кивнул.

Она встала и начала расстегивать пуговицы рубашки.

Этого просто не может быть, думал Джереми. Не верю…

Он наблюдал, как ее руки медленно двигались вниз по желто-голубой клетчатой ткани, расстегивая пуговицы. Когда с последней было покончено, Таня скинула рубашку.

Сердце Джереми заколотилось, живот втянулся, член встал, при том, что анус и мошонка, наоборот, стянулись и буквально заледенели.

– Вот что они со мной сделали, – сказала Таня, когда рубашка упала на пол позади нее.

Она стояла перед ним, одетая лишь в белые шорты. Кожа ее золотилась от загара. Даже грудь. Большая, прекрасная, совершенная. В свете ламп она, казалось, блестела. Темные соски стояли торчком.

Розовый изогнутый шрам начинался прямо над левым соском. Он проходил по всей левой стороне груди и спускался дальше, вниз. Огромный, толщиной примерно с палец, бледно-розовый, блестящий, немного вздутый, он огибал край пупка и исчезал за поясом шорт.

Таня расстегнула шорты и спустила их вниз по бедрам.

Ее кожа там была гладкой и безволосой.

Страшный шрам спускался до самого лобка и ниже, где, казалось, разрастался еще шире, примерно на дюйм, и уходил прямо в пах.

– Разбитая бутылка, – сказала Таня.

Джереми кивнул. Ее слова доносились откуда-то издалека. Он не мог оторвать от нее глаз, чувствуя головокружение, потрясенный ее наготой, удрученный видом безобразного шрама и удивленный, что она показала ему себя.

– Те трое напали на меня в будке спасателей, – сказала она. – Тролли. Они там ночевали. Я пыталась отбиваться, но они сумели меня скрутить. Один из них разбил о мою голову бутылку вина. А потом они раздели меня.

– Боже, – пробормотал Джереми.

– Один из них сделал это, – она коснулась рубца в паху кончиком пальца и медленно провела им по всей длине шрама, через живот, ребра и грудь. – Он измазал меня всю своими слюнями, пока резал, а двое других держали. А потом он меня изнасиловал. Кряхтя и пуская слюни. От него несло перегаром, по́том и помоями. Когда он закончил, за дело взялись двое других. Один трахал меня в зад. Другой – в рот. Перед тем, как бросить меня там и уйти, они помочились. На меня. На мое лицо…

Она шагнула вперед, выйдя из лежащих на полу шорт. Ногой отбросила их в сторону. Опустившись на колени перед кроватью, она вытащила из-под нее несколько коричневых полотенец. Два из них она расстелила на ковре у ног Джереми, одно поверх другого, а остальные бросила рядом. Встав на расстеленные полотенца, она сказала: