– Если это действительно для тебя так важно… – начала она. Голос ее звучал приглушенно, но Джереми не мог не уловить в нем легкой дрожи. Он перестал сжимать подушку, но продолжал держать ее на голове. – Я не хочу лишать тебя пикника с симпатичной девушкой. Ты же знаешь, я сама была в твоем возрасте и все прекрасно понимаю.

– Извини, – сказал он. – Я не должен был… кричать, и все такое…

– Да, не должен был… Но мне кажется, что и я была слишком строга с тобой. Но наказания тебе не избежать: во-первых, на две недели я урезаю тебе карманные деньги, а во-вторых, теперь ты моешь посуду.

– Как долго? – пробормотал он.

– Столько же. Две недели.

– Это жестоко.

Он услышал, как она рассмеялась. А затем отвесила ему несильного шлепка по заду и поднялась с матраса.

Он перевернулся и сел, глядя, как она идет к двери. Уже в дверях она вдруг обернулась и посмотрела на него. Глаза ее покраснели, а лицо было мокрым от слез.

– Спасибо, мама – сказал он.

– Если у нас и бывают какие-то дрязги, все равно знай, что я люблю тебя, дорогой.

– Я знаю. Я тоже тебя люблю.

– А теперь лучше поторопись, если не хочешь, чтобы Светлячку пришлось ждать.

Нейт нежно поцеловал Робин в губы.

– Я хотел бы остаться, – прошептал он.

– Я тоже. Но не могу больше тебя задерживать.

– У нас впереди еще целая ночь. И завтра, и следующий день, и следующий.

– Ты уже, наверное, устал от меня.

– Я никогда от тебя не устану. – Нейт снова принялся целовать ее в губы, постепенно опускаясь ниже, к подбородку, к шее. Его член выскользнул из нее, но Робин до сих пор ощущала его внутри. Нейт целовал ее соски, грудь, живот, а потом встал перед ней на колени; в глазах его были тревога и печаль.

Робин сложила руки под головой, приподняла колени и разогнула их, нежно опустив ноги Нейту на спину.