Выводок перепелок брызнул из дальних кустов и рассыпался по небу. Их полет привлек внимание Ребекки; она некоторое время наблюдала за ними, гадая, почему птицы покинули свое убежище. Затем увидела клубы пыли и поняла, что к дому приближается автомобиль. «Почтальон? — удивилась она. — Слишком рано. Налоговый инспектор? Не дай Бог!» Ребекка неохотно остановила гончарный круг и подошла к окну.

Когда она увидела машину Крикмора, ее сердце запрыгало от радости. Последний раз она видела дочь и внука на Рождество. Она открыла дверь и направилась к белому домику, стоявшему немного в стороне от мастерской, где остановился «олдс». Рамона и маленький Билли уже вышли из машины, но где же Джон? Когда Ребекка увидела лица своих гостей, то поняла, что случилась беда. Она, прихрамывая, перешла на бег и заключила в объятия дочь, чувствуя, что вокруг нее саваном обернуто напряжение.

Ребекка сделала вид, что не замечает распухшие глаза Билли. Она взъерошила его волосы и сказала:

— Малыш, облака скоро станут мешать тебе расти дальше.

Ее скрипучий старческий голос дрожал от возбуждения.

Билли слабо улыбнулся.

— Нет, бабуля. Я никогда не стану таким высоким!

— В тебе почти уже пять футов! Дайте-ка мне на вас наглядеться! — Ребекка вынула, из рта трубку и в восхищении потрясла головой. — Рамона, ты прекрасна, как апрельский день!

Она снова обняла свою дочь, чувствуя, что у той вот-вот хлынут слезы.

— Хотите сассафрасового чаю?

— Да, конечно.

Они направились к дому: старуха — обнимая дочь, Рамона — держа за руку сына. На террасе лежала большая поленница дров; рядом с домом, там, где лес был вырублен, находился колодец, а на краю леса стояла коптильня. В уютном, но бедно обставленном доме, на кухонной плите, растапливаемой дровами, Ребекка вскипятила ароматный сассафрасовый корень.

— Билли, — позвала она, — я только что закончила одну вещь. Она стоит на гончарном круге. Сбегай посмотри на нее и скажи, что ты думаешь по поводу ее будущего цвета.

Мальчик пулей выскочил из кухни, чтобы побыстрее оказаться в мастерской с ее необузданными красками и формами. Рамона села за кухонный стол с чашкой чая, и Ребекка тихо проговорила:

— Я хочу услышать все, пока мальчик не вернулся.

Рамона уже не могла сдерживать рыдания; она крепилась при Билли, но теперь силы оставили ее. Она дрожала и всхлипывала, а мать гладила ее по шее и плечам, стараясь спять напряжение. Рамона начала с трагедии Букеров и закончила событиями сегодняшнего утра.

— Ты бы слышала... что говорил сегодня Джон... при Билли...

Старуха прикурила от длинной спички и выпустила клуб голубого дыма.