— Нет! Мне... необходима твоя помощь, папа. Иногда я просто... Я просто не знаю, что делать! Иногда я гадаю, правильно я поступил или нет...

— Тебе не придется больше так беспокоиться, — успокоил его Фальконер ободряющей улыбкой. — Все будет прекрасно, если ты мне доверишься. А от мигрени тебе необходимо принять перкодан. Скажи Джорджу Ходжесу, чтобы он достал тебе.

Уэйн нахмурился.

— Папа... ты же говорил, что пить лекарства — грех, а те, кто принимает их, исполняют волю Дьявола.

— Все верно. Но если тебе очень больно, если ты смущен, нужно что-нибудь предпринять, чтобы ненадолго снять с себя это бремя. Я не прав?

— Я думаю, прав, — согласился Уэйн. Тем не менее он не помнил, чтобы отец когда-либо принимал лекарство с таким названием. Он сказал «перкодан»?

— Я приду, когда возникнет необходимость, — продолжал Фальконер. — Но если ты кому-нибудь расскажешь обо мне, даже матери, я не смогу возвращаться и помогать тебе. Понимаешь?

— Да, сэр. — Уэйн немного помолчал, а затем прошептал: — Папа, а что это значит — быть мертвым?

— Это... как черная дыра, сынок, черная, насколько можно себе представить, а ты стараешься выбраться из нее, но не знаешь, где верх, а где дно.

— Но... разве ты не слышал пения ангелов?

— Ангелов? — Фальконер усмехнулся, но его глаза остались ледяными. — О да. Они прекрасно поют.

Вдруг он приложил палец к губам и быстро взглянул на дверь. В следующее мгновение послышался тихий стук.

— Уэйн? — раздался дрожащий голос Кемми.

— Что такое?

Дверь приоткрылась на несколько дюймов.

— Уэйн, с тобой все в порядке?

— А что со мной может случиться?

Юноша осознал, что снова остался один; фигура в желтом костюме исчезла, и комната была пуста. «Мой папа жив!» — мысленно закричал Уэйн с бьющимся от радости сердцем.

— Мне... показалось, что ты с кем-то разговариваешь. С тобой точно все в порядке?

— Я же сказал, что да! А теперь уходи, у меня завтра тяжелый день!