Санта рассмеялась.

— Ха! Чокто, ты побил все рекорды! Сидишь, как священник в борделе! — Внезапно ее улыбка увяла, а глаза потемнели. — Но ты же не думаешь так? Не думаешь, что я шлюха?

— Нет, что ты! — ответил Билли, хотя абсолютной уверенности у него не было.

— Я не шлюха. Я просто... живу своей жизнью, и все. Я делаю то, что мне нравится, когда мне это нравится. Разве это плохо?

Билли отрицательно потряс головой.

— Твоя рубашка совсем промокла. — Санта подалась вперед и стала расстегивать пуговицы. — Ты простудишься, если ее не снимешь.

Он выскользнул из рубашки, и Санта отбросила ее в сторону.

— Так-то лучше, — сказала она. — У тебя красивая грудь. Я думала, у индейцев на теле нет волос.

— Я только частично индеец.

— Ты симпатичный мальчик. Сколько тебе, восемнадцать? Нет, ты говорил, семнадцать. Ладно, по-моему, этот ублюдок Бадди сегодня не придет.

— Я не знаю.

Санта допила пиво и поставила банку на столик. Она глядела на Билли и улыбалась до тех пор, пока он весь не покраснел.

— Ты раньше когда-нибудь был с женщиной?

— А? Ну... конечно.

— Сколько раз?

— Несколько.

— Ага. А луна сделана из сыра.

Санта придвинулась к нему еще ближе и заглянула в глаза. «Очень симпатичный мальчик, — подумала она, — но его глаза скрывают секреты; возможно, такие, которых лучше не знать». Бадди не придет, это ясно. Льет дождь, она одинока, и ей не нравится спать одной, когда тот, кто прислал ей пучок сухих роз, возможно, бродит около трейлера. Она дотронулась пальцем до его груди.

— Ты хотел меня все это время, правда? Ты не должен этого стыдиться. — Ее палец остановился на пряжке его ремня. — Ты мне нравишься. Черт возьми, послушай! Обычно я отбиваюсь от парней! Почему ты другой?

— Я не другой, — ответил Билли, стараясь говорить спокойно. — Я... я просто уважаю тебя.