Они добрались до Горького на перекладных, пересаживаясь с одной попутной машины на другую, и скоро оказались на вокзале. Оба здорово проголодались, самое бы время было зайти в столовую, однако ни одной коммерческой найти не удалось, а талонов для общественной столовой у них не было. Вот ведь каких только бумаг им не дали в разведшколе, и денег у каждого по солидной пачке, а вот про талоны в столовую забыли…

– Ничего, что-нибудь придумаем, – весело сказал Андреянов, жадно оглядываясь и безотчетно улыбаясь.

Похоже, он был рад оказаться в этом городе. Наверное, Андреянов любил его!

А на Ромашова Горький произвел тягостное впечатление. Деревня деревней, и даже не сказать, что большая, а какая-то растянутая в разные стороны. Скучно, пыльно, уныло… Даже само его название внушало тоску. Ну, писатель, ну, говорят, даже великий, но звучит-то как?! Надо же додуматься так унизить и сам город, и его жителей! Вот интересно бы узнать, за что до такой степени возненавидел их тот, кто принял это безмозглое решение о переименовании Нижнего Новгорода в Горький? Хотя, с другой стороны, и раньше название было не ахти. Новгород, но Нижний. Как бы так себе, второй сорт… Тоже довольно унизительно! Стоит город на слиянии Волги и Оки, ну, назвали бы его Волгоокск, что ли!

Однако как бы назывались тогда жители? Волгоокцы? Волгоокчане? И особенно волгоокчанки… Странновато звучит… Хотя не более странно, чем горьковчане или нижегородцы с нижегородками…

Ромашов спохватился, что думает о какой-то ерунде, когда Андреянов ткнул его в бок и сказал:

– Пошли, позвоним Борьке Лозикову. Поищи пятнашку.

Напротив небольшого здания вокзала стояла деревянная будка телефона-автомата. Ромашов вынул из кармана телогрейки пятнадцатикопеечную монету и усмехнулся: как давно он не звонил ни по какому телефону! Ни по уличному автомату, ни по обычному квартирному или кабинетному аппарату! С того летнего дня 1937 года, когда один за другим набирал номера родильных и детских домов Москвы, разузнавая, не подкидывали ли им новорожденных близнецов: мальчика и девочку.

Теперь он их, можно сказать, нашел. Теперь они почти в его руках!

Ромашов встал около выбитого окошка (отчего это в телефонах-автоматах везде и всегда выбиты стекла?!) и от нечего делать стал смотреть, как Андреянов набирает номер.

Ответили сразу. Мембрана сильно резонировала, и до Ромашова донесся приятный женский голос:

– Алло! Приемная начальника Гутапсбыта!

– Борис Борисович на месте? – напряженно спросил Андреянов.

– Да, конечно.

Кажется, секретарша несколько удивилась вопросу. В самом деле, где быть начальнику Гутапсбыта в шестом часу вечера, если не на рабочем месте?