– Да куда там! Шлепнут, да еще на могилу плюнут. У них всем комиссары заправляют да евреи…
– Хорошо еще, если закопают.
– Да не все ли равно?..
– Через пару дней тут будет наша армия. Лес прочешут. Наши тела найдут, – спокойно сказал Лилленштайн. – Если это вас утешит…
– А может, и повесят, – прошептал капрал. – Я видел, у них один висит.
– Немец? – заинтересовался Лилленштайн.
– Вроде нет. Вроде как гражданский или из их банды. Не в форме точно.
– Как интересно. – Штандартенфюрер замолчал, заерзал. – Ах, как веревки мешают.
– Да, – поддержал кто-то. – Рук не чувствую уже…
Потом наступила тишина. Каждый думал о своем. Но всегда мысли возвращались к одному: завтра – смерть. Кто-то тихо молился, кто-то плакал, кто-то впал в оцепенение. И только один оберштурмбанн Людвиг спал.
Генрих Лилленштайн смерти не боялся. Рано или поздно его тело найдут, а там… Его начальство не будет бросать в лесах ценного работника. Но вот пытки… Конечно, можно бравировать перед русским генералом, но если ему возьмутся поджаривать пятки над костром… Да еще делать это с умом, постепенно… Болтать он, может быть, и не станет, хотя и это неизвестно, но становится ли от этого легче?..
Убить себя?
Фон Лилленштайн посмотрел вокруг. Ничего подходящего. Разве что упасть лицом в костер, чтобы подохнуть от болевого шока…
Генрих поежился. Все-таки он не дошел еще до такого состояния, чтобы заканчивать жизнь таким образом.
Жаль, не удалось упасть на штык еще там, в лагере… Чертов узкоглазый оказался быстрее. Кто бы мог подумать?
Штандартенфюрер закрыл глаза и
Фон Лилленштайн открыл глаза, встряхнулся и принялся искать глазами молящегося. Досадливо сморщился. Кто-то молился или про себя, или очень тихо. Просто так его было не найти. Оставалось только ждать.
Молитва не мантра, ее не станешь читать бесконечно. Сделает свое дело, успокоит… А там, глядишь, молящийся и заснет.