После ужина мы собираемся у камина в большом холле, и как раз возвращается мадемуазель Лефарж — после выходного дня, проведенного в Лондоне с инспектором Кентом. Она сияет. Я никогда не видела ее такой счастливой.

— Bonjour, mes filles![5] — говорит она, врываясь в комнату. На ней красивая новая юбка, нарядная блузка. — У меня есть новости.

Младшие девочки устраивают вокруг нее безумную суету, не давая ей даже сесть у огня и снять перчатки. Когда она наконец устраивается в кресле и стягивает перчатки, мы сразу же замечаем кольцо с маленьким бриллиантом на среднем пальце ее левой руки. У мадемуазель Лефарж и впрямь есть новости.

— Мы поженимся в мае, — сообщает мадемуазель Лефарж и улыбается так, что кажется: она вот-вот лопнет от счастья.

Мы ластимся к нашей учительнице, рассматривая кольцо и забрасывая мадемуазель Лефарж вопросами: а как инспектор просил ее руки? А когда венчание? А можно нам там присутствовать? Это ведь должно быть венчание в Лондоне… нет, в деревне! А у нее будут апельсиновые цветы на счастье? Она приколет их к волосам или украсит ими платье?

— Как радостно думать, что даже такая старая дева, как я, может найти свое счастье! — со смехом говорит мадемуазель Лефарж.

Она смотрит на свое кольцо, не замечая того, насколько она выглядит ошеломленной и ослепленной его блеском.

В первую среду нового года мы отправляемся в очередное паломничество к алтарю Пиппы. Мы садимся у основания старого дуба, пытаясь найти вокруг признаки приближения весны, хотя и знаем прекрасно, что до нее еще очень далеко.

— Я написала Тому и рассказала ему всю правду, — говорит Энн.

— И что? — с любопытством спрашивает Фелисити.

— Ему не понравилось, что его так одурачили. Он написал, что я вела себя ужасно, притворяясь кем-то, кем я не являюсь на самом деле.

— Мне очень жаль, Энн, — говорю я.

— Ну, я думаю, что он просто грубиян и невежа, — заявляет Фелисити.

— Нет, он не такой. И он в полном праве сердиться на меня.

На это мне сказать нечего. Энн тоже права.

— В книгах всегда правда все проясняет и приносит пользу. Добро торжествует. Зло наказано. Все счастливы. Но в жизни, похоже, это не совсем так?

— Да, — киваю я. — По-моему, все просто вскрывается, выходит наружу, и только.

Мы прислоняемся спинами к стволу дерева и смотрим на пухлые белые облака.