И тут на плечах Хэлены словно сомкнулись кандалы, хотя Готфрид был ещё далеко.

— Попалась, птичка, — злорадно произнёс знакомый голос.

Хэлена подняла глаза…

— Дитрих?

— Он самый. Соскучилась?

Её мгновенно прошиб холодный пот. Она дёрнулась, как угодившая в капкан лань, но бесполезно — Дитрих держал её крепче любого капкана, хотя держал как-то странно — одной рукой. Другая болталась без дела.

Через мгновение подошли Готфрид с Вольфгангом.

— Фройляйн Каленберг, вы арестованы.

— Но, позвольте, за что? — удивился Эбенхольц.

— За колдовство, ересь и блуд, — процедил Дитрих, ухмыляясь.

Хэлена заметила, что под рубашкой у него были бинты. Он изредка морщился от боли, когда из-за своего темперамента забывался и дёргал левой рукой.

Вокруг них начали собираться зеваки. Готфрид отогнал их, но ненадолго.

— Давайте отойдём в сторону, — предложил он, глядя как новые и новые прихожане останавливаются и глазеют.

Они отошли от входа.

— Я за стражниками, — сказал Готфрид, оправил волосы и пошёл к выходу с площади.

— Ну что, как ты теперь себя чувствуешь? — злорадствовал Дитрих.

— Дитрих, отпусти меня, пожалуйста, — взмолилась она.

— С чего бы это?

— Разве ты не помнишь, как нам было хорошо? Неужели ты так ненавидишь меня?

— О, ненавижу я тебя очень сильно, — злорадно кивнул он.