— Гретхен, я бы с удовольствием ещё поспорил с тобой об этих философских вопросах, — вздохнул Фёрнер, — но, увы, времени у нас мало.

Уж не знаю, порадует тебя это или нет, но их величество вместе с приближёнными решили объявить колдовство выдумкой — чтобы никого не убивали, чтобы никто не мог нажиться. Их можно понять — они всего лишь берегут свой народ, источник налогов и продуктов.

— И вы, ваше сиятельство, хотите, чтобы наша община помогла доказать вам, что колдовство существует?

— Нет. Они не хуже нас обоих это знают. Я здесь не за этим. Я просто пришёл попрощаться. Мне нравится дискутировать с тобой, Гретхен, но, боюсь, скоро этому всему придёт конец. Думаю, если люди перестанут верить в колдовство, то и гонения на вас прекратятся. Ты должна радоваться такому повороту.

— Если люди перестанут верить в колдовство, то никакого колдовства и не будет, — проворчала Мать.

— Есть ли Господь, если в него никто не верит? — задумчиво обронил Фёрнер.

— То-то и оно, что нет. Если люди перестанут верить в колдовство, то церковь ваша захиреет первым делом. Вы без нас не сможете.

— Как и вы без нас, — парировал он.

— Так что ты хотел узнать, викарий?

— Благодарствую, но всё, что нужно, я уже узнал, — он улыбнулся.

Ведьма только сверкнула глазами от злости. Он обвёл её, в который раз! Как будто затеял пустую беседу, а сам…

— Что будет с Эрикой?

— Возможно, её казнят. Хотя, может быть мне стоит отдать её Айзанхангу в обмен на его преданность и молчание?

Мать промолчала.

— Кстати, а почему её не видно?

— Наверное, спит.

— Кстати, мне всё не даёт покоя один вопрос. Что за ритуал вы проводили тогда, во время казни? На что направленно было это колдовство?

Мать ухмыльнулась, обнажив пеньки гнилых зубов, и ответила:

— Наше колдовство удалось. Оно ещё не свершилось вполне, но результаты уже видны. Однако, всего этого можно было ожидать и без колдовства…

— Ну же, не говори загадками, ведьма, — мягко попросил викарий. — Что было целью волшбы?