Музыка в наушниках навевала легкомысленные фантазии. Быть может, в «Спокойствии» она встретится с человеком своей мечты, настоящим другом, и они вместе начнут новую жизнь. Ей вспомнился мягкий, но уверенный голос Доминика Корвейсиса, и она представила себе, что скажет отец, когда узнает, что его дочь выходит замуж за одного из этих драчливых и вечно пьяных писателей, которые имеют привычку подвешивать жен из окна головой вниз, держа их за лодыжки.

Но ее фантазии рассеялись, едва она вышла из самолета, потому что ей сразу стало ясно, что сердце Корвейсиса уже принадлежит другой.

В половине пятого, когда они приземлились, небо над Элко было затянуто темными тучами, а горы на горизонте окрашены в багровые и черные тона. Пронзительный холодный ветер не оставлял сомнений в том, что они находятся на расстоянии четырехсот миль к северу от Лас-Вегаса.

Корвейсис и доктор Джинджер Вайс ожидали ее возле небольшого терминала, и Жорже достаточно было одного взгляда на них, чтобы почувствовать себя, как среди родных людей.

Даже Марси, укутанная в теплое пальто и шарф, с альбомом, прижатым к груди, и слегка припухшими от сна в самолете глазами, заметно оживилась, увидев встречающих. Она улыбалась и охотно отвечала на их вопросы, предложила им посмотреть альбом и позволила Корвейсису на руках отнести себя в машину.

«Мы правильно сделали, что прилетели, — подумала Жоржа. — Слава богу!»

— Вы, может быть, не помните, — сказала Жоржа, когда они направлялись на стоянку автомобилей с чемоданами в руках, — но вы оказали Марси срочную медицинскую помощь в ту пятницу в июле позапрошлого года, еще до того, как мы поселились в мотеле.

— Я и в самом деле не помню этого, — удивленно заморгала Джинджер. — Так это были вы с мужем? И Марси я сразу не узнала!

— Мы остановились на шоссе в пяти милях от мотеля, — продолжала вспоминать Жоржа, — там был такой красивый вид, что нам захотелось сфотографироваться на память.

— А я как раз проезжала мимо, — обрадованно закивала Джинджер. — Я видела, как вы наводите объектив на резкость, а ваш муж и Марси стояли возле ограждения.

— Я не хотела, чтобы они стояли так близко к обрыву, но Алан настаивал, что там самое подходящее для снимка место, а уж если Алан на чем-либо настаивает, его не переубедишь.

И вот в тот самый момент, когда Жоржа готова была щелкнуть затвором, Марси оступилась и, перелетев через низкое ограждение, свалилась с тридцати— или сорокафутовой высоты вниз. «Марси!» — вскрикнула Жоржа и чуть не кубарем кинулась следом за дочерью. Но как она ни спешила, добралась до нее не раньше, чем раздался строгий окрик: «Не трогайте ее! Я врач!» Это была Джинджер Вайс, и она слетела по склону так быстро, что оказалась возле девочки одновременно с Аланом, который начал спускаться раньше ее. Марси лежала неподвижно, хотя и не теряла сознания. Джинджер определила, что она не ударилась головой, но заподозрила, как и Жоржа, перелом левой ноги: уж слишком неестественно она была подвернута. К счастью, малышка отделалась только испугом и несколькими ссадинами.