— Марк, — с упреком произнес Рубинштейн.

— Вы, дорогой товарищ ученый, поосторожнее в выражениях, — с недоброй усмешкой сказал Илья.

— Не люблю милицию, да и прессу тоже.

— Ну и не люби! Мы от тебя любви и не требуем. Мы пришли разобраться в преступлении, которое тут у вас совершено. Погибли люди, музею нанесен материальный ущерб. И не надо вставать в позу: «Люблю, не люблю…» И вообще я не понимаю такого странного отношения к нам. Ведь мы, по-моему, незнакомы, водку на брудершафт не пили?

При упоминании о водке Хохотва покраснел.

— Ладно. Ближе к делу.

— К делу так к делу. Что находится в ящике?

— Экспонаты.

— Конкретнее!

— Медвежьи и человеческие кости.

— Расскажите поподробнее об их происхождении.

— Этой весной мы выехали к месту находки дольмена — древней гробницы, на Северный Урал. Вернее, на географическую границу Урала и Сибири. Нами произведено вскрытие гробницы. В ней обнаружены кости очень крупного медведя, которым, предположительно, несколько сотен лет. Кроме того, возле дольмена были найдены человеческие кости. Они, как я считаю, более позднего происхождения. Хотя и не одного временного периода. Человеческих костей довольно много, однако полных скелетов только два — пожилого, видимо, человека и подростка. Мелкие находки: остатки мехов, бывшие в гробнице, бисер, русские серебряные монеты царской чеканки — мы привезли с собой. Никакой они ценности не представляют.

Хохотва говорил односложно и явно хотел поскорее отделаться от докучливых незнакомцев. Рубинштейн, напротив, явно желал вступить в разговор.

— Исаак Аркадьевич, — сказал Безменов, — не могли бы вы на некоторое время оставить нас одних?

Рубинштейн испуганно взглянул на Илью и, кивнув головой, поспешно удалился.

— Бить, что ли, будете? — с издевкой спросил Хохотва.

— Чего ты в бутылку лезешь?

— Не ты, а вы!

— Извините, гражданин ученый. Конечно же «вы». Хамство еще присуще отдельным представителям нашей профессии.

— Вот именно.