— Слышал. Глупости!

— И все-таки, почему преступник вскрыл именно этот ящик?

— На этот счет у меня нет никаких предположений. Предполагать, ловить, тащить, не пущать — это, собственно, ваше дело.

— Вопросов больше нет, — холодно сказал Илья.

Перекинувшись парой слов с появившимся словно из-под земли Рубинштейном, Осипов и Безменов вышли из здания музея и направились к машине. В этот момент их окликнули:

— Постойте, ребята!

Безменов обернулся.

«Ого! Мы уже „ребята“. Странные метаморфозы, видимо, свойственны ученым-этнографам. Это наш знакомец Хохотва».

— Что вы хотели? — с подчеркнутой вежливостью спросил он.

— Я… Это… Вы меня извините за хамство. Изя тут наговорил: «Теперь таскать будут каждый день… Это убийство скомпрометировало нас в научном мире», — ну и тому подобное. Вот я и окрысился, а тут еще вытрезвитель… Словом, извините.

— Давай-ка, Марк Акимович, еще немного побеседуем, — предложил Осипов, — прямо в машине. У вас ведь наверняка есть какие-то предположения.

— Я даже не знаю… — Хохотва теперь говорил совсем другим тоном. — Конечно, думал над всем этим, но так ничего и не придумал. Не знаю!

— Но почему все-таки медведь?

— Есть у меня одна мыслишка. Но она довольно фантастична. Идет вразрез, так сказать, с идеологическими установками нашей социалистической реальности.

— И?..

— Дело в том, что вскрытый нами могильник до сих пор представляет для определенной части исконного населения тех мест, не для всего, конечно, населения, — поправился он, — а для некоторой части, своего рода святыню. И вот теперь кто-то из почитателей этой святыни попытался вернуть ее. Так я примерно понимаю…

— А что, неужели до сих пор в тех местах сохранились языческие верования?

— Сложный вопрос! Никто об этом не говорит. У нас же всеобщий атеизм. Даже православие не поощряется, а что говорить о язычестве! Но, конечно, язычество в форме шаманизма существует до сих пор. Есть и шаманы. Только все это тщательно скрывается. Официально ничего подобного давным-давно нет. Вот я и подумал: на свою голову мы извлекли кости, считая, что могильник заброшен, а теперь расхлебываем последствия. Отсюда и появление медведя в музее.

— То есть?

— Возвращение костей предка фратрии должно сопровождаться определенными обрядами. Возможно, согласно поверьям, кости может забрать только сам медведь или переодетый в него человек. Словом, некто пробрался в музей, накинул медвежью шкуру и начал искать кости. Вот единственное, на мой взгляд, объяснение.