Да.

Я могу быть очень деловой. Сара начала репетировать, что она ему скажет, когда он возьмет трубку. Сейчас ей было ясно, что делать. Никаких дискуссий. Не допускать никаких объяснений. Просто собрать самое необходимое и уйти. Пойти в отель. В «Колледж Инн». Он большой и всегда полупустой.

Нет. Не в «Колледж Инн».

Ведь именно там убили Кристин.

Кристин. Кристин. Кто такая Кристин, Лайам?

Лайам?

Она представила его лицо, представила, как он прижимает к уху телефонную трубку. Карие глаза раскрыты от удивления. Он жаждет ее увидеть, жаждет ей все объяснить. Темные волосы взлохмачены.

Лицо взволнованное. Она представила его лицо и поняла, что сейчас оно вызывает у нее отвращение.

Сара принялась обдумывать, что ему сказать. «Лайам, я пришла домой, чтобы взять кое-какие вещи. Но я не хочу видеть тебя, не хочу с тобой разговаривать». Да, так и надо сказать. Я так и скажу.

«Оставь входную дверь открытой и не жди меня. И не пытайся со мной заговорить. Мне нужно только пару минут».

Да. Она сможет это сказать. Сможет это сделать.

И не плакать. Не плакать. Не плакать.

Сара сжала в руке монетку в четверть доллара. У нее только одна монета, чтобы позвонить. Она не может допустить, чтобы эта монета упала в снег. Дрожащей рукой молодая женщина протолкнула монетку в щель и прижала к уху холодную трубку. Слова – она мысленно повторила то, что собирается сказать.

О Господи, Лайам! О Господи! Ну почему все так получается?

Этого я не стану говорить. Я знаю, что мне сказать. Какой у меня номер?

О Господи! Как я могла забыть собственный номер? Я его забыла!

Но она его вспомнила, как только подавила приступ паники. Медленно, осторожно набрала номер. Только бы не ошибиться! Только не сейчас! У меня только одна монета! Только одна!

Она слушала гудки. Два гудка.

Сара попыталась проглотить слюну, но в горле стоял ком. Во рту было абсолютно сухо. А трубка такая холодная! На затылок падает снег.

Три гудка. Четыре.